Я немцев не убивал. Я фашистов стрелял, – Герой Советского Союза Александр Волохов

Ирина Малоок, ИА «Новый мост»

Александр Николаевич Волохов принимал участие в освобождении южной Украины, в том числе освобождал Синельниково и Днепропетровск. За форсирование Днепра он был удостоен звания Героя Советского Союза, а свою награду получал в госпитале, где находился на лечении после второго ранения. Вскоре Александр Волохов будет отмечать не только 65-летие Великой Победы, а и еще одну знаменательную дату в своей жизни –5 мая за семейным столом соберется большая семья Александра Николаевича, чтобы отметить его 87-й день рождения.

Когда и как вы попали на фронт?

Я пошел добровольцем на фронт в 1941 году. Мне тогда едва исполнилось 18 лет. И сразу попал под Сталинград. Перед этим я полгода провел в Тюменской дивизии. Это был июль 1942 года. Жара тогда стояла просто невероятная. Наша молодежная дивизия совершала марш от Волги до Дона. В Сталинграде нам выдали оружие, и мы пошли в сторону Дона. Шли день и ночь без остановок, от жары на ходу падали. Когда прошли Дон, встретились с противником. Они едут – на гармошках играют, а мы – еле живые идем. Меня так радовало, когда они потом под Сталинградом в декабре 1942-го мерзли. Вот здесь и были мои первые боевые действия. Какое-то время у нас были боеприпасы и еда, а потом мы голодные ходили, полуживые. Потом мы попали в окружение – немцы нас обошли по Дону. Нам удалось выйти из окружения и отбиться. Именно здесь я получил первое ранение – указательный палец на левой руке просто болтался, винтовку держать я не мог, рука вся распухла. После лечения я попал в Украинскую дивизию.

Куда дальше вас забросила фронтовая служба?

Попав в эту дивизию, я принимал участие в освобождении Синельниково, Днепропетровска, Запорожья. После его освобождения нам приказали форсировать Днепр: 2 орудия и человек 50 солдат. Приказали захватить плацдарм и удержать его. К слову, я всегда хотел быть артиллеристом, а когда попал в эту дивизию, изучил 45-миллиметровое противотанковое орудие. Поэтому когда набирали артиллеристов, я первым выступил. Так и попал на форсирование Днепра. И вот, представьте, декабрь месяц, холодно, идет дождь со снегом, а мы все мокрые. Плывешь в лодке, пуля попала – все, уходишь на дно. На нашей стороне было то, что немцы израсходовали все сигнальные ракеты для освещения, поэтому нам было легче пробираться. А когда они открыли огонь, мы уже были на той стороне. Попрыгали в холодную воду, оружие скатили. Пехотинцы нам помогли вытащить оружие из грязи на берег. Я как наводчик стрелял по пулеметным точкам в темноту, а пехота не могла и голову поднять – немцы вели прямо ураганный огонь. Когда пулеметы перестали стрелять, мы продвинулись дальше, захватили побольше плацдарма. Противник пошел в атаку, мы ее отбили. В итоге, нас осталось несколько человек, но мы смогли удержать плацдарм, расчистить его. Уже после этого к нам прибыло подкрепление.

Куда вы отправились дальше?

После того, как захватили плацдарм, мы стали освобождать дальше эту часть Украины. Наша дивизия освобождала южную часть – до Николаева. Дальше нас переправили к Молдавии. А там уже я снова был ранен. После ранения попал в госпиталь. Именно там и узнал, что я – Герой Советского Союза. Мне в госпитале медаль вручили. После этого вышел приказ отправить Героев Советского Союза учиться в Томское артиллерийское училище. Нас готовили к отправке на Восток. Где-то человекам 40-ка присвоили звание младшего лейтенанта и отправили в Ленинградский военный округ. Я еще думал: «Зачем, если нас должны отправить на Восток?» Оказывается, нас послали в Эстонию (тогда война уже закончилась). Дело в том, что там было неспокойно. Вот этих, которых сейчас восхваляют, бандеровцев, такие же и там из лесов стали вылезать. Вот как только они появлялись, нас по тревоге поднимали, мы их окружали, захватывали. Дальше уже было дело кэгэбистов, мы не разбирались. Так мы провели целый год. После я около года занимался со своим взводом артиллеристов, мы разминировали территорию под Ленинградом.

Чем вы занимались еще в послевоенные годы?

Послевоенные годы – это было очень тяжелое время. Мы жили в постоянной боевой готовности. У нас был дома маленький чемодан, и если вдруг прибегают из части, поднимают по тревоге, хватаешь его и бежишь в часть. Так мы прожили с 46-го по 48-й годы. Даже на Сахалин нас бросили. Только приехали, сразу подняли нас по тревоге. Это был ноябрь, так мы до мая и прожили в палатках.

После Сахалина мы приехали в Днепропетровск, прожили здесь 4 года и уехали в Германию, где пробыли 6 лет. После военной службы я еще 15 лет работал здесь, в Днепропетровске, председателем профсоюзного комитета отдела охраны был. Выступал в школах, перед студентами. Много выступал и в ГДР перед молодежью, в пионерских лагерях. Там было много детей советских военных. И вот произошел такой случай: встает маленькая девчушка и спрашивает: «Сколько Вы немцев перестреляли?» А в зале сидит около 80-ти немецких детей. Что тут ответить?! Вот я и ответил: «Девочка! Немцев я не убивал. Я фашистов стрелял». Аплодировали все.

Сейчас из фронтовиков почти никого не осталось. Вот у меня остался один боевой друг – моя жена. В воинских частях командовал я, а теперь дома – она. И так она «командует» мной уже 61 год.