Ирина Кондратьева, для ИА «Новый мост»
Заявления ведущих политиков о развитии и укреплении отечественной экономики выглядят весьма странно на фоне тех событий, которые разворачиваются то на одном, то на другом стратегическом предприятии.
Рассмотрим, например, ситуацию на государственном предприятии «Восточный ГОК», которое является важнейшей составляющей государственной программы по созданию собственного ядерно-топливного цикла в Украине. В течение 10 месяцев – в июне 2007 года и в марте 2008 года – генерального директора «ВостГОКа» Петра Перькова безо всяких на то оснований пытались сделать персоной нон-грата на своем предприятии. В первый раз незаконный приказ об увольнении подписал министр топлива и энергетики Юрий Бойко, во второй раз – сменивший его на этом посту Юрий Продан. Чем же так не угодил гендиректор высоким начальникам, причем – представителям двух противоположных политических команд?
Как директору «пришили дело»
- Петр Георгиевич, за что Вас уволили в первый раз, в 2007 году?
- В приказе, подписанном Юрием Бойко, было сказано, что меня увольняют за «систематическое нарушение должностных обязанностей, безответственность, низкий уровень исполнительской дисциплины, халатное отношение к служебным обязанностям». Началось всё с небольшого технологического сбоя в серно-кислотном цехе (СКЦ), входящем в состав нашего комбината. 11 мая 2007 года примерно в 9 часов утра из-за несвоевременного проведения технологических операций температура кислоты в теплообменнике повысилась до 100 градусов, превысив допустимый порог на 20 градусов. В любой кислоте, даже самой концентрированной, есть вода. И эта вода из-за высокой температуры начала испаряться. Произошел выброс в виде пара из 180-метровой трубы. Сотрудники завода занялись устранением произошедших отклонений, никто не покинул свое рабочее место, потому что никакой опасности выброс пара не представлял. Более того, областное управление МЧС 11 мая передало в штаб МЧС справку о том, что на сернокислотном производстве «ВостГОКа» в Желтых Водах имели место производственные неполадки, но событие определялось как неквалифицируемое. То есть, произошедшее, с точки зрения МЧС, имело нулевую шкалу опасности. У нас есть этот документ. Но 23 мая появилось новое сообщение от МЧС о том, что произошедшее событие является чрезвычайной ситуацией техногенного характера. Об этом немедленно доложили министру топлива и энергетики и комиссии, расследовавшей «ЧП».
- Но тогда по всем центральным украинским телеканалам и в газетах звучали заявления, что из-за выброса паров серной кислоты на ВостГОКе пострадали жители некоторых близлежащих сел.
- Никаких пострадавших не было, и нет до сих пор. Я прямо скажу: чтобы создать негативное впечатление о деятельности комбината и найти повод убрать меня с директорской должности, «пострадавших» просто купили. Думаю, их научили, что говорить и как себя вести в присутствии журналистов или чиновников, и на первом этапе они со своей ролью справились неплохо. Но, как только страсти поутихли, люди стали роптать, что их обманули. Обещали дать по 600 гривен за то, что они обратились в свои медпункты, а дали только по 300…
- Что Вы предприняли как руководитель, чтобы успокоить общественность и исправить ситуацию?
- Вся беда в том, что меня в тот день на работе не было – я был в кратковременном отпуске. Примерно в 13.30 11 мая мне позвонил начальник управления промышленности Днепропетровской облгосадминистрации Владимир Соренков и поинтересовался, что происходит на комбинате. Я объяснил, что нахожусь за пределами Украины, но обязательно во всем разберусь. На комбинате мне сказали, что была штатная ситуация, технологические неполадки из-за небольших сбоев. Серно-кислотный цех на время остановили. Никакой аварии, тем более техногенного уровня, не было.
Тем не менее, именно этот случай стал точкой отсчета в ситуации с моим увольнением. 1 июня меня вызвали на совещание в Минтопэнерго. Вместе с главным инженером мы отправился в Киев, а навстречу нам в это же время выехали два «Джипа» с «особо уполномоченными» представителями министерства, из Горловки выдвинулся отряд из 40 человек спецподразделения «Титан». Они прибыли на комбинат и ждали окончания совещания у министра. Как только мне объявили, что увольняют, на ВостГОК поступила команда о смене руководства.
- Вам предлагали перейти работать на другую должность, в другую организацию или предприятие?
- И да, и нет. После совещания начальник департамента кадровой политики министерства попросил меня ознакомиться с заготовленным заранее приказом, уже подписанным Юрием Бойко. Меня это поразило. Значит, решение об увольнении было принято заблаговременно и факт моего присутствия на совещании, разбор полетов, в ходе которого мне рта не дали раскрыть – это все делалось для проформы. Немного позже выяснилось, что аналогичный приказ с мокрой печатью в это время был уже в Желтых Водах. Но я никаких документов и приказов подписывать не стал, потому что считал эти действия со стороны министра незаконными. По крайней мере, мне должны были дать доработать до окончания контракта – то есть до 2 августа 2007 года. Тот же работник министерства пытался убедить меня в том, что министр человек строгий, но отходчивый. Мол, надо подождать, пройдёт немного времени и меня снова позовут на работу, как специалиста высокой квалификации.
- Почему же так спешили распрощаться с Вами?
- Думаю, что спешка была продиктована возможностью приватизировать комбинат, несущий «золотые яйца». 1 июня меня уволили, а 13 июня уже зарегистрировали новый Устав ВостГОКа. Потому что 14 июня Верховная Рада должна была рассматривать вопрос об исключении предприятия и нескольких АЭС из списка не подлежащих приватизации. Действовавший тогда Кабмин спешил приватизировать объекты энергетической сферы, потому что понимал, что грядут новые выборы в парламент, а там, как говорится, «бабка надвое сказала». Заранее предугадать, кому достанется энергетический сектор экономики, было невозможно. Осуществиться этим планам помешала позиция фракции коммунистов, которые не проголосовали за внесение вопроса в повестку дня. После выборов о приватизации ВостГОКа на время забыли. Или делают вид, что забыли.
Миллионные откаты были в порядке вещей
- Но, в конце концов, справедливость восторжествовала?
- После увольнения я обратился в Желтоводский городской суд. Через 9 месяцев суд вынес решение №2-17/2008 г. о восстановлении меня в должности генерального директора, признав действия Минтопэнерго незаконными. 25 февраля новый министр топлива и энергетики Юрий Продан подписал соответствующий приказ о моем восстановлении. Но к своим обязанностям я смог приступить только 27 февраля, поскольку занимавший в моё отсутствие директорское кресло Александр Гребенюк «оказал сопротивление» и мне, и представителям Минтопэнерго, и сотрудникам Государственной исполнительной службы Желтоводского городского управления юстиции. Он просто запретил пускать нас всех на территорию комбината. Однако эту проблему мы всё же решили. Однако вскоре министр Минтопэнерго издал новый приказ – №153 от 21 марта 2008 г., отменяя свое предыдущее решение и возвращая на комбинат в качестве руководителя Александра Гребенюка.
- Чем Вы можете объяснить такие настойчивые попытки убрать Вас с комбината?
- Как в первом, так и во втором случае моя персона не устроила министерское руководство только по одной причине: я не захотел участвовать в выполнении того, что считал неприемлемым для интересов комбината и государства.
- Такое заявление требует серьезных обоснований.
- Фактов более чем достаточно. Когда меня уволили в первый раз, на расчетном счету ВостГОКа на 1.06.07 г. находилось 120,2 млн. грн. Накануне, 31 мая, был полностью погашен кредит в 100 млн. грн. в «Проминвестбанке». Я с удовольствием написал об этом письмо руководству банка и предложил работать по овердрафтной линии на 50 млн. грн. Мы должны были получить в течение 3 месяцев от 80 до 100 млн. грн. за выпуск готовой продукции по подписанным контрактам. К началу августа ожидалась следующая порция прибыли – 50 млн. грн. «живых» денег, которые пошли бы на перевооружение производства. Предприятие крепко стояло на ногах. Зарплата в среднем выросла по сравнению с 2004 годом в 2,8 раза и к 1 июня 2007 года составляла 2200 гривен. При этом проходчики на урановой шахте стали получать до 7 тыс. грн., мы начали выплачивать 13-ю зарплату и пособие на оздоровление при уходе в отпуск всем работникам, независимо от должности. Чего еще желать?
А когда я вернулся на комбинат в феврале 2008 года, то заполнение кредитной линии составляло 83,8 млн. грн. У меня волосы встали дыбом, когда я увидел, сколько денег и на что «увели» с ВостГОКа за время моего отсутствия. Схема вымывания денег была построена очень просто. Например, буквально «золотым источником» в этом плане оказалась стандартная статья расходов – «эксплуатационные затраты». До июня 2007 года эксплуатационные затраты на комбинате составляли в месяц 55 млн. грн., а когда гендиректора убрали, они стали резко расти и в декабре уже достигли 107 млн. грн!
Старые договора со многими нашими поставщиками были отклонены. Вместо них заключались новые. Причём очень часто - без проведения тендера, с коэффициентом 1,5 или 2 по отношению к ценам, существовавшим на тот период на рынке. Закупалось зачастую старое оборудование, за которое платили гораздо дороже, чем оно стоило. Прежним поставщикам оборудования, запчастей и комплектующих отказали в сотрудничестве, потому что многие наши партнеры не согласились платить так называемые «откатные». А другие платили, искусственно завышая цены.
- Вы можете привести примеры?
- На расчетном счету ВостГОКа на 26.02.08 г. было 167 млн.грн. Из них 84 млн.грн. надо было немедленно отдать на погашение кредита, а на 92 млн.грн. был составлен договор о покупке горно-шахтного оборудования. Казалось бы, нужное дело! Но цена на указанное в договоре оборудование была завышена с 51 до 92 млн. грн. На 40 млн. грн! Если бы этот договор успели подписать и перечислить по нему деньги, расчетный счет комбината оказался бы пустым. Чем это грозило предприятию, догадаться нетрудно.
Мы всегда работали с поставщиками так, чтобы заплатить как можно меньше и сэкономить деньги комбината, а в мое отсутствие действовали в другом направлении, искусственно подрывая экономику.
В целом с 1.06.07 г. по 3.02.08 г. на ВостГОКе было заключено 946 договоров на 334 млн. грн., в том числе 832 договора на 140 млн. грн. были заключены без проведения тендеров. Хотя и там, где проводились тендеры, допускались дикие случаи расточительства. Например, завод химического машиностроения может продать насос для сернокислотного производства за 500 тыс. грн., но ВостГОК покупает этот насос у фирм-посредников за 1,19 млн. грн. Более того, вскоре выясняется, что оборудование не новое, а бывшее в употреблении. Когда началось расследование, вскрылась ещё одна интересная деталь: насосный агрегат и двигатель к нему были выпущены в 1985 г. и отправлены в Чарджоу (Средняя Азия), а на территорию Украины они вернулись много лет спустя.
- Как же удавалось работать комбинату в таких условиях?
- Комбинат уверенно катился в пропасть. И самое плохое, что многие работники стали относиться ко всему так же, как их новые начальники. Особенно в этом плане отличились руководители подразделений, от которых зависело заключение договоров. А на производстве выходила из строя техника, снижались запасы руды, вот-вот могли начаться задержки с выплатой заработной платы.
В феврале 2008 года на первой же оперативке мне пришлось выслушать «плач Ярославны» от руководителей всех звеньев и подразделений. Нет дробящих плит, взрывчатки, колесных пар и т.д. – в общем, ничего нет, жаловались замы и начальники. Всё, что намечалось сделать до моего увольнения – по новым технологиям, по кучному, блочному, подземному скважинному выщелачиванию, которое считается самым прогрессивным и экологически чистым, самым выгодным способом добычи урана, в 2007 году не было сделано и на копейку.
Более того, если до 1 июня 2007 года комбинат располагал 6-месячными запасами подготовленной к выемке руды, то за время моего отсутствия запасы снизились до месячного объема на Смолинской шахте и до 3-месячного на Ингульской шахте. Предприятие уверенно входило в клин. Если бы комбинат остановился, черные дни настали бы не только для него, но и для всего города Желтые Воды, который живёт на 70% за счет бюджетных отчислений с ВостГОКа. Настоящее беда пришла бы и в пгт Смолино (Кировоградская обл.), где находится один из рудников ВостГОКа, потому что именно благодаря комбинату наполняется 95% Смолинского бюджета.
Когда я ознакомился с документами и увидел, в каком состоянии находится комбинат, у меня сложилось впечатление, что я попал в прошлое, в 2004 год. Тогда на ВостГОКе тоже ничего не было, но это объяснялось в значительной мере последствиями конверсии 90-х, разрывом наработанных в союзные времена связей, длительными перебоями в работе комбината, ухудшением государственной экономики в целом. Если бы не рискнул тогда взять под свою персональную ответственность 100-миллионный кредит, чтобы исправить ситуацию, комбинат просто остановился бы. Но в 2007 году была уже совсем другая ситуация, ВостГОК стал одним из лучших предприятий в отрасли.
Дежа вю по-министерски
- Как отнеслись на комбинате и в отрасли к Вашему возвращению на ВостГОК руководителем?
- Коллектив меня поддержал. От коллег, в том числе из России, пришли приветственные письма. Например, генеральный директор российского ОАО «Атомредметзолото» Владимир Живов отметил: «Министерством топлива и энергетики Украины в качестве партнера «Атомредметзолото» в сотрудничестве по вопросам развития уранового производства в Украине определено именно Ваше предприятие. Назначение Вас генеральным директором ГП «ВостГОК» в «Атомредметзолото» увязывают с надеждой на скорую активизацию российско-украинского сотрудничества в области добычи урана. У нас есть все основания для развития взаимовыгодного сотрудничества». Но с развитием сотрудничества в области добычи урана, похоже, придется подождать. С 21 марта 2008 года судьба ВостГОК, на мой взгляд, снова оказалась под угрозой. Если приказ министра Юрия Продана будет исполнен, и меня вынудят уйти с комбината, реализация намеченных планов по развитию предприятия, а вместе с тем и украинского ядерно-топливного цикла отодвинется ещё на несколько лет. Потому что комбинат снова начнут растаскивать по частям, доводить его искусственно до банкротства.
- Почему Вы считаете второй приказ министра (от 21 марта 2008 года) незаконным?
- Поскольку решение Желтоводского суда о восстановлении Петра Перькова в должности гендиректора никто не оспаривал и не отменял, министр не имел оснований отменять свой предыдущий приказ об исполнении решения суда. Поэтому я убежден в своей правоте и продолжаю работать, подписываю документы, провожу оперативки, договариваюсь с партнерами комбината. Также я обратился в Генеральную прокуратуру Украины с заявлением, в котором указываю на нарушение Закона со стороны министра. Предоставил в правоохранительные органы все материалы комиссионной проверки, проведенной по следам деятельности Александра Гребенюка и его команды. А там есть, на что обратить внимание.
В течение марта 2008 года наш комбинат продолжал работать и выходить из кризиса, в который его загнало прежнее руководство. Ни одна копейка на сторону по грязным схемам не ушла. План марта и 1 квартала, несмотря на огромные трудности, выполнен. Но чтобы всё и дальше было хорошо, надо снова брать многомиллионный кредит в банке. А если придут другие люди, комбинат может снова оказаться под угрозой остановки. Потому что уж слишком кому-то хочется довести его до состояния банкротства, а потом за копейки забрать под свое крыло.
- В Жёлтых Водах знают о ситуации на ВостГОКе?
- Конечно! Ведь у нас работает несколько тысяч жителей города. Дважды, 24 марта и 2 апреля возле заводоуправления комбината проходили митинги с участием работников комбината и горожан под лозунгом «Не отдадим комбинат в чужие руки». На внеочередной сессии Желтоводского горсовета в конце марта было принято решение обратиться за поддержкой в высшие органы государственной власти. Направлены соответствующие письма Президенту страны, Премьер-министру и министру топлива и энергетики Украины.
- Но если министры издают незаконные приказы, то с кого тогда спрашивать или на кого надеяться?
- К сожалению, ответ на этот вопрос с моей стороны неутешителен. Я убежден, что 1 июня 2007 года произошёл рейдерский захват комбината с использованием государственных механизмов. Сейчас пытаются сделать то же самое, но уже другие люди. Ладно бы, наши политики делали, как в Германии после войны. Тогда заводы отдавали в частные руки за 1 марку. Но при этом государство ставило условия перед собственниками, которые надо было обязательно выполнять. А у нас происходит то же самое, с точностью до наоборот. Образно говоря, покупают за 1 гривну те заводы, которые стоят десятки миллионов. Некоторые предприятия искусственно банкротят, прежде чем прибрать их к своим рукам. Не удивительно, что с каждым годом в Украине всё больше миллиардеров. Удивительно другое, что организаторам и участникам таких схем хозяйствования, какие были реализованы во время моего отсутствия на ВостГОКе, никто не дает отпор в центральных органах власти.
Кто решит «урановую проблему»?
- Насколько остро, на Ваш взгляд, стоит урановая проблема в целом?
- Россия обозначила эту проблему ещё в 2000 году. Речь шла, во-первых, об ускорении процесса разработки Новоконстантиновского месторождения, открытого в Кировоградской области и содержащего богатейшие залежи урановой руды. Во-вторых, как было тогда сказано, к 2012 году Украина должна перейти на 100% самообеспечение своих АЭС урановым концентратом. Ведь сегодня её доля в общем объеме стратегического сырья составляет всего 30%, а 70% закупается у России.
- Почему возникла именно эта дата – 2012 год?
- В настоящее время Россия поставляет урановый продукт не только для своих и украинских АЭС. В целом российские поставки составляют 20% от мирового объема торговли урановым топливом. Но в ближайшие годы привычные схемы могут измениться. Причина в том, что Россия производит 3 тыс. т урана в год, а продает 12 тыс. т. Разницу пока позволяют покрывать запасы, накопленные со времен Советского Союза. Однако эти запасы стремительно уменьшаются.
Кроме того, цены на уран во всем мире начали резко повышаться с 2005 года. «Мирный атом» стал дефицитным продуктом. В июне 2007 г. цена за 1 кг уранового сырья взлетела до $350, хотя ещё 2 года назад она не поднималась выше $40. Сейчас на урановом рынке небольшой ценовой спад, но это ненадолго. Потому что ряд стран заявили о развитии АЭС, что потребует добычи урановой руды в гораздо больших объемах, чем сегодня.
Проигнорировать эти тенденции равносильно самоликвидации. Может быть, это сравнение кому-то покажется чересчур жестким? В таком случае стоит на мгновение вспомнить о проблемах с ценами на российский и туркменский газ, и все сразу встанет на свои места.
Если Украина не сумеет за ближайшие 3-4 года начать добычу руды в Новоконстантиновке (на уровне 3 тыс. т в год), то уже после 2010 года неминуемо возникнут огромные трудности с обеспечением стабильной работы АЭС. А это, в свою очередь, может поставить под угрозу атомные станции и привести к развалу украинской энергетической системы, остановке ряда предприятий, высокому уровню безработицы и т.д. Но о грядущем урановом дефиците, похоже, пока никто особо не задумывается. В то же время в урановой сфере происходят весьма интересные процессы.
- Что Вы имеете в виду?
- Например, в конце декабря 2005 года Новоконстантиновский рудник был выведен из состава ГП «ВостГОК» и переподчинен непосредственно министерству топлива и энергетики. При этом, якобы, строительство рудника должно было ускориться, а по его завершении готовый рудник обещали снова включить в состав ВостГОКа. Добычу руды намечали начать в 2007 году, однако до этого вряд ли дойдёт и к 2009 году, потому что строительство рудника практически заморожено. Нет бюджетных денег.
Но, может, тогда стоит пересмотреть государственную политику относительно развития урановой отрасли, «отдать» (естественно, за хорошие деньги) шахты, заводы и даже АЭС тем бизнес-структурам, которые возьмут на себя обязательства довести их не «до ручки», а до ума? В то же время для развития всего атомно-промышленного комплекса по Концепции развития энергетики Украины до 2030 года предполагается выделить 13,5 млрд. грн. Как говорится, почувствуйте разницу.
Казалось бы, после того, как произошла смена правительства, появились возможности исправить допущенные ранее ошибки, пересмотреть инвестиционный портфель и сделать его реальным. Однако Кабмин Тимошенко, как и Кабмин Януковича, не предпринимает тех действий, которые могли бы внести ясность в этот вопрос. До сих пор не известно, сколько денег (цены-то на все резко выросли) необходимо вложить в новый рудник и кто их сможет выделить – Украина, отечественные или иностранные инвесторы. А может, это будет совместный проект? Не известно также, какая судьба ожидает и ВостГОК. Последние события показывают, что о радужных перспективах мечтать не приходится.
Справка. Петр Георгиевич Перьков закончил Московский институт стали и сплавов, по образованию - инженер-металлург. На ГП «ВостГОК» прошёл путь от мастера цеха основного производства до генерального директора. В 2002 году избран городским головой Желтых Вод. В августе 2004 года вновь назначен гендиректором ГП «ВостГОК».
P.S. ИА «Новый мост» готово предоставить слово всем упомянутым в данной статье лицам.