Виктор Павлик, ИА «Новый мост»
Одним из главных культурных событий месяца в Днепропетровске стал концерт Народного артиста России Александра Розенбаума, который состоялся 19 сентября. Бывший врач «скорой помощи», а ныне один из самых известных исполнителей всего СНГ поздравил с годовщиной программу «Пульс города» Фонда «Наш дом — Днепропетровск», благодаря которой в медицинских учреждениях города было решено множество проблем.
Александр Яковлевич сразу же нашел тесный контакт с многотысячной аудиторией медиков, и после финальной песни зал аплодировал стоя.
В эксклюзивном интервью Александр Розенбаум, кроме прочего, признался, что уже почти 20 лет ездит в Афганистан, Чечню и Таджикистан, которые он воспринимает не как горячие точки, а как войны, что пел под гитару сам без группы – от бедности, что настоящий мужчина – тот, «у которого жена не ходит в рваных колготках, а дети не сопливы» и что сам он хочет еще нескольких детей.
«Мне не нужно, чтоб у меня были гигантские мышцы и из-за этого все говорили – настоящий мужчина»
Обычно вы не очень разговорчивы с журналистами – почему? Банальные вопросы, или устали быть публичным человеком?
С журналистами я как раз достаточно разговорчив. Если они нормальные журналисты и их интересуют те вещи, которые, по моему разумению, должны интересовать людей. Настоящих журналистов сегодня мало,
Дело не во мне. Я как раз к журналистам отношусь с колоссальным уважением. Потому что журналисты формируют мнение населения. И в бывших странах Советского Союза, где население привыкло безоговорочно верить газетам, журналам – журналисты должны быть крайне ответственны. Я понимаю, что любое мое высказывание в средствах массовой информации имеет те или иные последствия. Я сам очень ответственный человек, и хочу, чтобы люди, которые со мной разговаривают, были не менее ответственны и понимали что к чему. С нормальными людьми я общаюсь с удовольствием.
Ваш сценический образ очень отличается от образов других исполнителей. Должен ли артист быть собой на сцене? Вы на сцене такой же, как и в жизни?
Это зависит от жанра. Потому что, допустим, юморист или клоун – они не могут быть в жизни как на сцене. По этому поводу есть хороший анекдот, который мне очень нравится.
Человек приходит к психиатру, и говорит:
- Доктор, вы знаете, я нахожусь в колоссальной депрессии. Все время – в жуткой депрессии и не понимаю, как мне из нее выйти.
Доктор ему говорит:
- Я вам рекомендую сходить в цирк. Там сейчас работает потрясающий клоун, там не только дети, там взрослые умирают со смеху. Обязательно сходите и посмотрите на него.
Пациент и говорит доктору:
- Понимаете, самое страшное, что я и есть этот клоун.
Поэтому все зависит от жанра. Понимаете, в авторском жанре, в любом его исполнении – будь это певец-автор или поэт-автор, писатель-автор – в идеале хотелось бы, чтобы их произведения и мировоззрение совпадали с их жизненным самоощущением.
Вообще, в своих произведениях мы делаем что-то идеальное. Но мы сами далеко не идеальные. Мы люди из мяса и костей – все, включая и меня в том числе. И у меня есть вещи, которые хотелось бы исправить. Поэтому мы выдаем какой-то идеальный манекен, но пустой манекен. И в жизни стараемся через свои произведения подтянуть себя до этого вместилища, заполнить все его пустоты, чтобы идеально в него влезть. Когда человек к этому стремится – тогда из него может получиться толк. Если в своей личной жизни он стремится чтобы приблизиться к этому идеально выстроенному им в голове образу – это идеальный вариант.
Каким, по-вашему, должен быть настоящий мужчина? Насколько вы соответствуете этому образу? Как вы поддерживаете себя в такой превосходной физической форме?
Для меня настоящий мужчина – тот человек, который приносит пользу своей семье, у которого жена не ходит в рваных колготках, а дети не сопливы. Для меня настоящий мужчина, это человек, который приносит пользу Родине. Я для себя этого пафоса никогда не отменял. А Родина это что? Это люди вокруг тебя, это земля, на которой ты живешь, твой город, твоя квартира, это – общность отношений. Мне не нужно, чтоб у меня были гигантские мышцы и из-за этого все говорили – настоящий мужчина. Это цирк. Меня интересует, допустим, пухлый коротконогий большеголовый узкоплечий шахматист, который своим шахматным гением прославляет свою страну и зарабатывает деньги, для того, чтоб оплатить работу водопроводчика, который ему профессионально сделает всю сантехнику в доме. И его семье будет комфортно.
Да, это неплохо, когда мужчина сам чинит унитаз. Но это совершенно необязательно – он в своем деле должен быть королем. В журналистике, эстраде, шахматах, футболе, ядерной физике. Для меня настоящий мужчина —это, прежде всего, тот, который самодостаточен.
У меня ведь работа такая, что вот я сейчас уехал, и спокойно смогу вздохнуть только к Новому году. Поэтому, когда ты все время по 3-4 часа с живым звуком и живым концертом работаешь, как блоха носишься с самолета на поезд, и с поезда на самолет, то ты просто не жиреешь. Есть еще понятие внутренней совести человека. Я все время болею за людей, за дело, я всегда «горю». Поэтому я никак не могу набрать тех пару-тройку килограмм, которые мне нужны, потому что они у меня сгорают от нервов. Я всегда на нервах и не полнею.
Есть ли место экстриму в вашей жизни? Откуда вы черпаете адреналин - спорт, азартные игры или ваши концерты, в которых вы выкладываетесь полностью?
Конечно, концерты. Концерт — это экстрим. Если говорить об экстримном экстриме, то я по жизни такой человек. Но это не значит, что я такой сумасбродный, и я никогда, например, не буду прыгать с 10 этажа без парашюта. Мне это ни к чему, зачем же разбиваться?
Любой серьезный экстрим должен быть проговорен, отработан, выверен в голове, никакого наличия алкоголя в крови и тому подобное. Но я человек экстремальный. И работа в медицине была экстремальной, и 12 лет я занимался боксом. Но я не стайер. Я занимался «короткими» видами спорта. И в легкой атлетике я всегда любил дистанции 100-200 метров, прыжки в высоту. Для меня нужно одномоментно выбросить энергию, и сразу видеть результат своего труда. Я не могу бежать 25 километров или длинную дистанцию на лыжах.
Но мне нравится чувство экстрима. Поэтому и работал на скорой помощи. И я б никогда не бросил «скорую помощь», если бы не ушел в музыку. И хотя я умею лечить людей, и знаю, как это делается, но я бы не ушел и в больницу. У меня характер такой: собрал человека из осколков и увидел, что он жив.
«Я работал без коллектива не от того, что я его не хотел, а по бедности»
Что произошло в творческой жизни Александра Розенбаума, когда он начал делать аранжировки к своим песням, а не только петь под гитару?
Я получил гораздо большую палитру. Понимаете, в чем дело: я работал без коллектива не от того, что я его не хотел, а по бедности. Музыкантам же надо платить, они же у меня взрослые дяденьки. И вообще – любому музыканту надо быть ответственным не только за свою музыку, которая исполняется в тех или иных оранжировках, надо быть ответственным за тех людей, которых мы «приручили».
А раньше у меня не было возможности работать с коллективом. А начинал-то я из рок-музыки. Я работал в группе «Аргонавты», в «Пульсе», «Поющие гитары». Я профессиональный музыкант, и сейчас я с ребятами уже работаю 7 или 8 лет, и для меня это просто возвращение к истокам. И конечно, то, что я могу сегодня сделать с точки зрения своей музыкальной профессии с прекрасными артистами и исполнителями, я никогда не мог бы сделать один.
С кем из музыкантов и исполнителей вы дружите? Кто ваши друзья вне шоу-бизнеса?
Из музыкантов я дружу, приятельствую, товариществую со всеми «стариками». Это и Буба, и Иосиф, и Лева Лещенко, и Валера Леонтьев. То есть, те люди, которые пошли из Советского Союза. Мы уже давно на сцене, хотя я, может быть, один из самых молодых профессионалов того периода. У меня в 2010 году будет 30 лет профессиональной службы на сцене.
Из молодых, а для меня это молодые – я поддерживаю теплые отношения с Леней Агутиным. Мне очень нравится его музыка. Дружу с Андрюшкой Макаревичем, близкий друг для меня – Иосиф. А друзья с детства, они из медицины, естественно с институтской скамьи с 1968 года – это врачи.
Вы выступаете в разных уголках мира. Понимают ли всюду вашу музыку, ваши песни, ваше творчество?
Те, кто приходит на концерты, понимают, конечно. Но, давайте мы скажем о том, что русскоязычное население, имеется в виду и россияне, и украинцы, и казахи, и узбеки, грузины, армяне – люди бывшего Советского Союза – все понимают. Русскоязычное население сегодня проживает только разве что не в Уганде. Сегодня можно собрать тысячный зал из бывших граждан Советского Союза практически в любой стране Европы, Северной и уже и Южной Америки, Австралии, Новой Зеландии, Японии, Сингапуре, Гонконге.
В некоторых странах Юго-Восточной Азии, типа Бутана, Лаоса, допустим, не так широко распространен русский язык, но тоже можно постараться, учитывая посольства. Ну и Африка, быть может. А все остальное – спокойно собираете тысячный зал и никаких вопросов.
Кроме того, есть еще и иноязычные люди, которые тянутся к русской культуре и которым это интересно. И когда меня спрашивают: «Как вы поете для иностранцев?», я говорю – «А вы любите Эдит Пиаф, а как у вас с французским? А «Битлз» вы любите?». «Да!». А как у них с английским? А никак.
Ко мне приходят люди и говорят: «Александр Яковлевич, вчера были на концерте камбоджийского хора – это потрясающе». Или камерунцы приезжали, пели на суахили – мы чуть с ума не сошли.
Почему же вы меня спрашиваете, как я пою? Музыка – она интернациональна. И если это сугубо личностно, индивидуально – это всегда интересно для любого народа, любого слушателя. Если я приеду и в Гарлеме начну петь рэп, меня просто побьют. Потому что у них такие рэперы стоят на улице на каждом углу. На каждой улице по 100 рэперов, которые у нас заняли б первое место на любом всероссийском или всесоюзном конкурсе.
А если приезжает украинец и хорошим украинским языком и хорошим голосом поет «Дивлюсь я на небо, та й думку гадаю», то его будут слушать на любом континенте и в любой стране.
В свое время вы выступали в Афганистане, куда очень часто ездили с концертами. Выступали ли вы в Чечне?
Поскольку я полковник запаса медицинской службы, мои командировки… Я даже не называю их поездками или тем более гастролями, для меня это – командировки. В командировках на войну я с 1987 года плюс-минус. На войнах я постоянно. Я не называю их локальными конфликтами, горячими точками. Это войны и это нужно понимать. Я на этих войнах постоянно — и в Афганистане, и в Чечне постоянно, и в Таджикистане. Где только нас не таскало...
Я знаю, что вы увлекаетесь конным спортом, любите лошадей. Есть ли у вас своя конюшня?
Конечно, нет. Меня спрашивают, «есть ли у вас лошадь?», «дарили ли вам лошадей?», это сейчас модно. Мне их табуны дарили, но куда их ставить? К себе в 3-й этаж на Васильевском острове в центре Санкт-Петербурга, в квартиру?
Я действительно очень люблю лошадей, знаю лошадей, хорошо сижу в седле. Но ты должен очень точно понимать, что животное требует внимания. Тем более такие два индивидуума, как собака и лошадь. Потому
Поэтому, когда я, соскучившись по коням, прихожу к конникам-спортсменам и мне дают хорошего жеребца или кобылу, мы прекрасно себя чувствуем. Но… Я вообще не деревенский человек, хотя очень люблю деревню и знаю ее хорошо, но живу в городе. Но если когда-нибудь у меня будет что-нибудь деревенское, если я вдруг когда-нибудь перееду в деревню, – обязательно куплю себе и свинью, и козу, и коня и лошадь.
Почему вы до сих пор не создали свой театр? Говорят, что власти Санкт-Петербурга даже выделили какое-то помещение…
Ну, понимаете, создав свой театр, мне нужно будет повесить гитару на гвоздь. Вы хотите, чтобы я к вам не приезжал? Поэтому я чувствую себя еще в активной творческой гастрольной форме и не собираюсь пока садиться.
А говорить о том, что у меня есть свой театр, как Алла Пугачева... Вы видели кого-нибудь из ее театра? Театр еще кого-нибудь, вы видели кого-то? Это все разговоры, это все трепотня. Для того, чтобы говорить «театр Александра Розенбаума», мне нужно стать его художественным руководителем, набрать актеров, или музыкантов, или балет. И сидеть, и ставить спектакли, программы и все прочее. А я еще сам с усами, как говорится.
«Я верю в наличие высшего разума»
На одном из концертов вы подчеркнули, что возраст человека — это состояние души. По состоянию души сколько Вам лет?
Иногда бывает 16, иногда 96. Но я думаю, что я в хорошей форме для своих 58 лет.
А вы верующий человек?
Я очень четко разделяю 3 вещи: вера, религия и церковь. Я абсолютно верующий человек, я верю в наличие высшего разума. Хотите, называйте его Господь Бог, хотите, называйте его «отдел по изучению Земли
Есть религия — это способ исповедования веры. Философия, которой ты исповедуешь свою веру. Русский человек может быть буддистом, еврей может быть православным, араб может быть иудеем — по вере. Конечно, тут возникает вопрос «выкрестицизма». Вопрос сложный и дискутабельный. Но я считаю, что каждый человек имеет право исповедовать свою веру в той или иной религии, которая ему ближе, которая его устраивает способом исповедования веры, обрядовостью, ритуальностью. Кому-то ближе церковь, кому-то ближе синагога, кому-то ближе пятидесятники.
И есть Церковь. Церковь – это чиновничество, которое обслуживает религию. Это чиновники от религии, и среди них есть честные чиновники и нечестные чиновники. Поэтому к ним так и нужно относиться, как к чиновничеству. Они люди из мяса и костей, а человек слаб. И если взять всех священнослужителей, то людей, которые истово следуют заветам, как и среди чиновников, сидящих в Раде или в Думе – немного. Поэтому я абсолютно верю схимникам, инокам, отшельникам, серьезным монахам. Они действительно посвятили себя Господу, и они могут от его имени со мной разговаривать. А люди, которые за «бабки» освящают машины при помощи кадила, что тоже, в общем-то нормально, они для меня... Я к ним нормально отношусь, я их не осуждаю, они выбрали такую жизнь. Но я им не позволю с собой разговаривать от имени Господа.
Есть ли какие-то вещи, которые вы бы хотели изменить в своей жизни и что бы поменяли, если бы была такая возможность?
Из того, что я могу вам сказать, я бы хотел еще нескольких детей. Все остальное это мое личное, что бы я хотел изменить – оно мое.
Кроме гитары и клавиш, на каких инструментах вы еще играете?
Ну всякие блок-флейты, всякие свистульки и.т.д и т.п. На серьезных инструментах, кроме этих двух, я не играю. Я могу сыграть на аккордеоне что-нибудь, но зачем мне делать это самому, если есть профессиональнейшие аккордеонисты? Так, для себя или на сцене – могу сыграть на дудочке какой-нибудь.
Вы не считали, сколько раз во время своих выступлений Вы спели «Вальс-Бостон»?
Ну считал, где-то в районе 5 тысяч раз.