Наталья Приходько, специально для ИА «Новый мост»
Посвящается Александру Дюма-отцу и Сергею Рахманину. Первый сумел доказать,
что история – не догма, а руководство к действию. Второй – что Украина выжила потому, что умела смеяться над своими политиками Автор
1.
В первый понедельник апреля 200… года всё население городка Мукачево казалось взволнованным так, как будто Нусер и Петёвка снова затеяли спор о том, кому управлять мэрией. Некоторые граждане, видевшие женщин, бегущих в сторону главной улицы и слыша крики детей, вооружались кто битами, кто кастетами, кто просто железной арматурой, чтобы придать себе более мужественный вид, и направлялись к замку «Паланок», перед которым собиралась густая и шумная толпа зевак, увеличивающаяся ежеминутно.
Наш молодой человек подошёл к автомобилю – настолько чудесному, что все его заметили. Автомобиль был 1988 года выпуска, с правым рулём и с неимоверным количеством иконок вокруг лобового стекла. Иконки чередовались с фотографиями полуобнажённых красавиц, а Николай Чудотворец мирно соседствовал с портретом Сталина. Плюшевый, ярко-красного цвета салон – с рюшечками и бантиками – в сочетании с кислотно-голубым цветом машины создавал неописуемые эмоции. Это было ярко, незабываемо и душевно, как цыганская свадьба.
Нестор д’Артаньян (а именно так звали этого молодого Дон-Кихота) с внешним почтением принял подарок от своего отца. Но недаром юноша оказался неспособен утаить тяжёлый вздох – он знал, что цена этому авто не более штуки баксов. Однако нельзя возразить, что бесценными были слова, сопровождавшие этот диалог.
«Сын мой! – сказал закарпатский латифундист с тем чистейшим русинским акцентом, от которого Балога не мог избавиться даже через несколько лет пребывания в Киеве. – Сын мой! Автомобиль этот появился у нас лет двенадцать тому назад, и всё это время служил нам верой и правдой. Не продавайте его ни при каких обстоятельствах. Дайте ему в покое и почтении умереть от старости, проржавев до основания. При дворе – если вы будете приняты, сын мой, - поддерживайте честь вашего имени, которое свыше пятисот лет с честью носили ваши предки. Не подчиняйтесь никому, кроме королевы. Бойтесь короля и кардинала! Я могу дать вам с собой лишь немного денег, автомобиль и пару советов. Мама даст вам в дорогу немножко закарпатского коньяка, рецепт которого выведала некогда у цыганки. Не бойтесь, он без диоксина – натурпродукт. И ещё: считаю, что вы должны подружиться с господином Василием Петровичем де Тревилем. Он в прошлом – мой сосед по даче. Сейчас он возглавляет министерство внутренних дел, но вообще Василий Петрович – добряк, и в своей провинции под Одессой имеет многочисленные виноградники с отменным вином. Он будет для вас наставником в дальнейшей жизни».
В тот же день юноша переехал через Воловецкий перевал и отправился в путь на Киев.
Проезжая мимо города Ровно, знаменитого тем, что в годы войны здесь была столица Рейхскомиссариата «Украина», наш герой подъехал к придорожному трактиру. Здесь он увидел некоего дворянина высокого роста, в очках, заметно картавящего. Он о чём-то весело разговаривал со своими спутниками. Д’Артаньян понял, что речь идёт о нём – и на этот раз не ошибся. Незнакомец откровенно насмехался над автомобилем Нестора! Юный закарпатец мог выдержать любую насмешку – но не над автомобилем!!!
Д’Артаньян подбежал к незнакомцу и с юношеским задором начал кричать:
- Сударь! Вы можете себе позволить насмехаться надо мной, но не над моей машиной! Извольте защищаться, сударь!
- Вы кто такой? – с недоумением ответил господин со шрамом. – Да вы знаете, кто я? Я – любимец коголя и кагдинала, гуководитель Самообогоны! Я – гегой геволюции! Оганжевой геволюции! Да вы знаете, что если топну я ногою, позову своих солдат, в эту комнату гугьбою умывальники влетят?
- Сударь, мне пофиг ваши умывальники, чайники и прочая утварь. Извольте защищаться!
Но не успел де Рошфор вынуть свой именной пистолет «Форт» винницкого производства с надписью на рукоятке «Вірю! Знаю! Можемо!», как сзади на Нестора навалилась толпа людей и принялась его избивать. Заодно немного досталось и автомобилю – его капот оказался довольно-таки изуродованным битами нападавших…
Д’Артаньяна оставили лежать в придорожной пыли. Человек со шрамом на языке подошёл, посмотрел на Нестора, потом на автомобиль, и, приняв картинную позу, произнёс – как будто он в данный момент снимался для какой-нибудь телерекламы:
- От всех неожиданностей в догоге вас защитит стгаховая компания «Княжа»!
После этого де Рошфор подошёл к симпатичной женщине, одиноко сидящей за столиком у окна, и начал с ней разговор. Д’Артаньян слышал лишь обрывки разговора, он не слышал его начало…
- Итак, его преосвященство приказывает мне… - говорила дама.
- Немедленно вегнуться в Англию, миледи, оттуда сгазу же пгислать сообщение, если гегцог оставит Лондон или английские власти выдадут его госсийскому пгавосудию.
- Другие распоряжения?
- Вы найдёте их на этой флешке, только откгоете её после пгиземления в Хитгоу.
- Чудесно! А вы что собираетесь делать?
- Я возвгащаюсь в Киев…
- И вы не проучите этого дерзкого мальчишку?
- Он своё получил сполна. Я лучше нашлю пговегку на пгинадлежащий ему мясокомбинат, а в Киеве займусь де Тгевилем, к котогому он напгавляется…
И уехал по направлению к Киеву. Д’Артаньян ещё полежал немного, подождав, пока пыль от кавалькады машин уляжется, а прибывшие судмедэксперты снимут с него побои, и поковылял к своему чуду техники. Д’Артаньян твёрдо решил: он – горец, а горцы абыду нэ пращают. Он поедет в столицу. Он добьётся справедливости. Его обидчик будет наказан!
2.
В Киеве д’Артаньян довольно легко отыскал улицу Богомольца. В пункте приёма граждан его выслушали и просили подойти к господину де Тревилю ближе к обеду. Решив себя чем-то занять, д’Артаньян начал прогуливаться по Печерску. Возле здания Верховной Рады он увидел, троих господ, играющих в политические игры и весело хохочущих при этом.
Второй господин имел огромнейший рост и соответствующую комплекцию. Он не отличался изысканными манерами, ковырял в зубах, громко смеялся и рассказывал пошлые анекдоты. Руки его были испещрены татуировками «Витя», «Век воли не видать». К господину обращались не иначе, как Виктор Фёдорович, или «господин Премьер», но за глаза все называли его Портосом.
Третий господин был человеком с явно отсутствующим выражением лица, большими губами и большими меланхолическими глазами… Он держал в руке красную гвоздику, на груди у него был красный бант. Стоя в сторонке, он насвистывал песенку «И Ленин такой молодой, и юный Октябрь впереди». И, хотя мужчину звали Пётр Николаевич, он требовал, чтобы к нему обращались ласково – Арамис.
Д’Артаньян немного по-другому представлял себе политические игры. По крайней мере, они были весьма небезынтересными. Например, политики постоянно подставляли подножки друг другу, обманывали, кидали на деньги, перекупали депутатов (эту игру Нестор помнил с детства – в то время она называлась «Вожатый, вожатый, отдай пионера!») . Было весело, шумно и суетно…
Атос Атосович снова взял в руки мегафон и громким голосом начал кричать: «Собираемся! Все собираемся на заседание!». На что депутаты почти не отреагировали – все занимались своими делами, а Портос и вовсе продемонстрировали спикеру средний палец правой руки, после чего Атос Атосович снова загрустил и начал декламировать стихи:
Подаруй мені сина –
Кучерявого бога.
Подаруй мені радість
На прийдешні літа,
Бо вже кличе мене
Невідома дорога,
Бо вже осінь в виски
Сивину запліта…
- Итак, у вас есть письмо ко мне, молодой человек? Вы утверждаете, что его передал ваш отец. Я хорошо знаю господина д’Артаньяна-старшего. Но где же само письмо?
- Вы знаете… Оно было… Но один господин похитил его у меня неподалёку города Ровно.
- Как выглядел этот господин? - заинтересованно спросил де Тревиль и тут же вызвал специалиста по составлению фоторобота.
Д’Артаньян напряг память….
- Высокий… в очках… глаза слегка косят… не выговаривает букву «р»… плотного телосложения… наглый…
Де Тревиль взглянул на фоторобот подозреваемого и воскликнул:
- Я так и знал! Юра де Рошфор! Мой бывший соратник, а ныне – лютый враг…
- Вы знаете этого господина, знаете моего обидчика? – вскочил д’Артаньян, но два крепких милиционера усадили его обратно в кресло и на всякий случай стали придерживать его за плечи.
- Он был моим предшественником на посту министра. Сейчас мы – в разных лагерях. Я служу Её Величеству Королеве, он служит королю и кардиналу…
Вдруг де Тревиль понял, что сболтнул лишнее.
- А откуда, мил человек, мне знать, что ты – не засланный казачок? А может, ты стукачок? И сейчас пойдёшь и настучишь на меня кардиналу?
Д’Артаньян испуганно смотрел на преобразившегося де Тревиля.
- Да свой я, свой! Господин де Тревиль! Василий Петрович! Хотите, я «Мурку» сыграю?
И вдруг за окном проехала кавалькада автомобилей. Впереди в шикарном кабриолете на фоне развевающегося знамени с изображением громадного кулака восседал Рошфор! Д’Артаньян вскочил и закричал: «Вот он! Вот мой обидчик! Стоооой! Держите вора!!!!» - и выбежал из кабинета де Тревиля, оставив последнего в некоем недоумении.
- Ну и молодёжь пошла… Ни здрасьте, ни до свидания… эххх… - и с досады накатил рюмочку коньячку из собственных одесских плантаций…
3.
Д’Артаньян выскочил на улицу и стремглав побежал по Шелковичной – догонять эскорт Рошфора. Юрий Витальевич краем глаза видел бегущего за ним закарпатца и приказал водителю жать на газ… Закарпатец бежал и усиленно жестикулировал, но при этом Рошфор не слышал его. Или делал вид, что не слышит…
- Пардон, мсье, - попытался извиниться д’Артаньян.
Атос Атосович испуганно и гневно посмотрел на Нестора:
- Молодой человек, вы что, считаете, что ваши извинения доставят мне удовольствие?
- Но я же извинился, - начал оправдываться д’Артаньян. – Я же не нарочно…
- Мсье, вы – невежа. Извольте, господин торопыга, придти сегодня на стрелу, где мы решим ваш вопрос.
- В котором часу?
- Около часу.
- Извольте! Ровно в 13 я буду к вашим услугам!
- Дьявол!!! – закричал Портос. – Вы с ума сошли! Что вы бросаетесь на людей?
- Извините, господин, но я гонюсь за одним человеком…
- А глаза вы обычно во время погони дома забываете?
- Нет, - обиженно произнёс д’Артаньян. – мои глаза позволяют мне видеть даже то, чего не видят другие.
- Предупреждаю! Если вы будете мне дерзить, дело для вас закончится плачевно, - бля буду!, - лицо Портоса начало наливаться кровью.
- Не слишком ли сильно сказано? – не унимался д’Артаньян.
- Сказано человеком, привыкшим смотреть в лицо своим врагам! – с патетикой произнёс Портос.
- Ещё бы! Мне точно известно, что свою руку и свои часы вы не покажете никому! – с этими словами д’Артаньян побежал далее.
- В час дня – стрела, - донеслось до ушей д’Артаньяна.
- Мсье! Вы идиот! – закричал Арамис. - Вы знаете, что это за знамя? Это знамя победы!!!
- Боже! – опешил д’Артаньян. – Что вы говорите? То самое знамя победы, которое в 1945 году Егоров и Кантария водрузили над Рейхстагом?
- Какой Егоров? Какой Кантария? Мы только что играли с госпожой Витренко в карты. Победитель должен был получить это знамя. Приз, так сказать.
- Что за вздор? Впервые слышу, чтобы в карты играли на флаги.
- Ну, раньше мы играли на раздевание. Но сейчас – хэ-хэ – возраст не тот. Особенно у госпожи Витренко. Вот я и решил – как эстет и человек, собирающийся на покой в удалённое аббатство – штудировать труды Маркса – сыграть на нечто необычное. И вот оно – это самое необычное – благодаря вам – лежит сейчас в пыли, раздавленное и растерзанное… Что я скажу своим товарищам по партии?
- Ну… не велика беда, я думаю, – опрометчиво сказал д’Артаньян, поскольку Арамиса это ввело в бешенство. Он начал кричать, топать ногами и требовать сатисфакции.
- В час дня! – орал он. – В час дня на стрелу! У Мариинского дворца! Я буду ждать вас, мсье!
- Хорошо… - только и сказал д’Артаньян, но понял, что автомобиль де Рошфора ему уже не догнать – тот смешался с другими автомобилями в сплошном потоке предобеденного Крещатика.
4.
Итак, время бежало быстро. Д’Артаньян проголодался и зашёл в «Лё Гран Кафе» на Музейном переулке выпить чашечку кофе и съесть фуа-гра с фейхоа – простую еду простых закарпатских тружеников. Местечко было интересно тем, что вблизи находился избирательный штаб Портоса, который в 2004 году выдвинул себя в короли. Королём он не стал, но с тех пор верой и правдой служил королеве.
Здесь мы оставим нашего героя в раздумьях о судьбах человечества и расскажем о хитросплетении интриг в украинском Лувре.
В 2004 году восставший народ сверг короля Леонида Второго. На его место претендовали несколько претендентов от мушкетёров, в том числе Атос, Портос и Арамис. Наилучшие шансы были у Виктора Фёдоровича Портоса. В то же время вторая партия – оранжистов (последователей принца Виктора Оранского, князя де Оранж-Нассау), поддерживаемого кардиналом Арманом Жаном де Балога де Ришелье, графом де Рошфором и миледи Винтер сумели захватить лидерство среди восставших и провозгласить принца Оранского королём.
Мушкетёры не признали этого короля, отказались ему подчиняться и вернули из зарубежной ссылки королеву Анну Австрийскую (известную также в истории как Анна Герман). Некогда она была влюблена в принца Виктора Оранского, но после того, как тот её кинул, она долго скиталась по иностранным государствам, выступая на радио «Свобода», и наконец встретила Портоса. Когда попытка Портоса захватить престол закончилась плачевно, она подняла бело-синее знамя мушкетёров и была провозглашена королевой Востока. Её клич «Кто любит меня – за мной!» стал символом борьбы. К бело-синим мушкетёрам примкнули красные (Арамис) и малиновые (Атос). Так была создана антиоранская коалиция, которую сами мушкетёры именовали коалицией национального единства или Антикризисной.
Некоторое время король терпел мушкетёров и мирился с выходками Анны Австрийской. Его в этом убеждали короли сопредельных государств и могущественные монархи – американский и российский. Российский император Владимир Владимирович всячески тайно поддерживал Анну. Император всея Северной Америки Георг III Буш не скрывал своих симпатий к принцу Оранскому. Свою роль играла и Британия, где особо активно плёл интриги герцог Борис Абрамович Бэкингем.
И леди Винтер, и друзья де Рошфора (особенно его главный казначей, шевалье Жвания) и кардинал де Ришелье всячески уповали на Бэкингема и пытались использовать его фактор в политических играх. Это особенно бесило российского императора, искренне считавшего (и небезосновательно) Бэкингема своим личным врагом (хотя в своё время Владимир именно благодаря Бэкингему получил императорскую корону – Бэкингем в далёком 1999 году организовал добровольное отречение царя Бориса от престола и передачу короны малозаметному Владимиру; но позже Владимир, опасаясь козней Бэкингема, сделал всё, чтобы тот эмигрировал). С некоторых пор Владимир организовал несколько террористических миссий, направленных на физическое уничтожение Бэкингема, однако тот очень удачно прятался и конспирировался.
Итак, ситуация осложнялась. С одной стороны коалиция мушкетёров, поддерживавших Анну Австрийскую, и их вооружённые отряды во главе с де Тревилем, с другой стороны – Оранжисты и гвардейцы кардинала во главе с генералом Гелетеем. Ситуация была катастрофической.
Юный д’Артаньян по зову крови и по традиции был приверженцем мушкетёров, которым верой и правдой служил ещё его отец. Но теперь, когда ему предстояло драться с далеко не последними людьми в лагере мушкетёров – с самими Атосом, Портосом и Арамисом – ему было не до смеха. Куда же пойти? В Оранжевый лагерь?
…Размышления прервал голос за спиной, звучавший будто из бочки.
- Молодой человек! Подайте на пропитание бывшему майору СБУ! Жю не манж па сис жюр!
Нестор обернулся и увидел человека, лицо которого было закрыто чем-то похожим на маску хоккейного вратаря.
- Присаживайтесь… А вы – человек в железной маске? Тот самый, которому суждено весь век сидеть в Бастилии?
- Нет, о юноша. Я – Николя Мельниченко, бывший майор СБУ. Недавно перенёс пластическую операцию. А маска – чтобы не пугать людей моим внешним видом.
Нестор хорошо помнил историю о майоре Мельниченко. Внебрачный сын бывшего короля, он поступил на службу в тайную полицию Его Величества и использовал своё происхождение для того, чтобы подслушивать разговоры Леонида II. Диктофон для записи он поставил под диваном в королевских покоях. Когда надо было поменять кассету или батарейки, он приходил к отцу – под предлогом «попросить денег на мороженое» или «надо девочек на дискотеку сводить». И, пока папа шёл к сейфу, Николя делал своё грязное дело. Главное – он был вне подозрения.
Потом Николя уехал за границу, где Бэкингем выкупил у него все кассеты за круглую сумму. Не знающий меры в деньгах, Мельниченко спустил всё нажитое непосильным трудом и даже попытался подслушивать Бэкингема. Однажды утром Бэкингем проснулся и обнаружил в своём доме полторы тысячи жучков разной формы и конструкций. Жучки и камеры видеонаблюдения присутствовали всюду – даже в унитазе! Версии в то, что Николя попросту снимает программу «Скрытая камера» или «Розыгрыш» для одного из телеканалов, никто не поверил. Разразился скандал, и Николя вынужденно вернулся – уже после воцарения принца Оранского – в Украину. Здесь он не смог найти себе применения, поскольку единственное, что он умел делать профессионально – это подслушивать чужие разговоры, а мастеров по разговорному жанру в самой Украине немало. Тем более, что прогресс пошёл дальше, появилась подслушивающая техника, с которой Николя конкурировать не мог, Каждый день все основные разговоры первых лиц вывешивались в Интернете, посему к услугам Николя никто не прибегал. Но он продолжал подслушивать, в надежде, что настоящий день всё же придёт и его оценят по достоинству!
Жил он тем, что ходил по ресторанам и просил, чтобы кто-нибудь из посетителей угостил несостоявшегося Героя Украины похлёбкой и кусочком котлетки по-киевски. Однажды кто-то из мушкетёров по пьянке сломал Николя нос, и он был вынужден делать пластическую операцию. Вот именно в послеоперационный период он и повстречал д’Артаньяна.
…Слегка утолив голод и вытерев жирные прорези для рта краем белоснежной скатерти, Николя сказал:
- Юноша! Я вижу, вы – благородный человек. И я хочу доверить вам одну тайну. Вот кассета. Я подслушал разговор двух наших политиков. Скажу лишь одно: королева в опасности! И только в ваших силах – спаси её. Берегите эту кассету! За нею охотятся гвардейцы кардинала. Я же должен исчезнуть, чтобы не компрометировать вас. И да хранит вас Бог!
Мельниченко исчез так же внезапно, как и появился. И только начисто вылизанная тарелка из-под фуа-гра напоминала о его присутствии.
Д’Артаньян расплатился за обед и отправился к Мариинскому дворцу – на сходняк.
5.
У Мариинского уже восседал Атос Атосович, не желавший сходить со своего кресла. Он ревниво посматривал в сторону королевского секретаря Жана Плюща и почтенного господина Владимира Михайловича Буонасье – двух других соперников, представителей лагеря Оранжистов, которые были готовы захватить кресло в тот момент, когда Атос Атосович встанет из него. Пришлось в кресле проделать даже отверстие для отправления естественных потребностей, дабы не оставлять его ни на минуту!
Запыхавшийся д’Артаньян, которому пришлось целую милю бежать стремглав вверх по круто поднимающейся улице Грушевского, ещё издали начал орать:
- Защищайтесь, мсье! Я к вашим услугам!
Но тут из-за спины раздался голос Портоса:
- Не понял! Сан Саныч…. Тьфу ты… Атос Атосович! Вы шо, абарзели? Этот кадр – мой, и я должен выпустить ему кишки!
Не успел Атос сказать ни слова, как появившийся Арамис начал тоже протестовать:
- Господа! Товарищи! Если вы не дадите мене возможность прикончить этого щенка, то я буду обращаться Гаагский суд по правам человека. Наши права – права настоящих коммунистов – в это стране игнорируются. Почему убивать – это прерогатива исключительно донецких? Я – может – тоже донецкий!
Портос жестоко обиделся:
- Какой же ты донецкий? Не примазывайся! Я всех донецких знаю. Мы порожняк не гоним. А то, шо ты там пару лет в комсомоле поработал – так это не канает. Вот где ты был, когда мы, честные донецкие парни, шли под пули? Тебя с нами не было. А когда Алика взорвали, ты где был? На Печерске отсиживался? Вот и пошёл отсюда!
Атос Атосович запротестовал:
- Мужики, есть решение вопроса. Пусть этот юноша дерётся с нами тремя одновременно!
- Я готов! – воскликнул д’Артаньян…
- Блин, гвардейцы кардинала! – воскликнул Атос, приведя своё кресло в боевое положение.
- Как нас учит товарищ Ленин, промедление смерти подобно… Настоящая революционная ситуация, - резюмировал Арамис.
- Твою мать! – воскликнул Портос и грязно выругался.
- Юноша, можете отойти в сторону, это – не ваша игра. А мы дадим бой, после которого расквитаемся с вами! - сказал д’Артаньяну Атос.
- Нет уж! Я буду драться на вашей стороне, - ответил д’Артаньян и громко крикнул девиз мушкетёров: «Один за всех – и все за одного!»
Гвардейцы не спешили вступать в бой. Их предводитель – генерал Гелетей – достал из кармана какой-то обрывок бумаги и, прокашлявшись, начал:
- Господа! А знаете ли вы, что, согласно указу короля, дуэли между депутатами запрещены?
- Это произвол! – начал орать Портос. – Нас лишают привилегий!
- Да, именно. Депутаты лишаются привилегий и неприкосновенности. Министры, Виктор Фёдорович, и премьер-министры неприкосновенности не имели, смею вам напомнить. Посему, господа, за нарушение указа короля прошу вас последовать за мной в Бастилию.
Портосу явно не хотелось в Бастилию – он там бывал уже дважды, в молодости, и приятных впечатлений оттуда он не вынес. Поэтому он первым выхватил шпагу и бросился на гвардейцев. Остальные знали о Бастилии только понаслышке, но тоже явно не спешили попасть в это мрачное место. Поэтому тоже вступили в бой. Мушкетёры дрались виртуозно. Несколько гвардейцев пали, драка была в разгаре. Но силы были слишком уж неравными.
- Атос Атосович! Звоните де Тревилю! Номер мобилки помните? Срочно вызывайте подкрепление – минимум 226 штыков. А если удастся – то и конституционное большинство. Де Тревиль – ваш друг, и вас он послушает. Звоните, иначе нам отсюда не уйти живём!
Атос набрал номер, и через пару минут с гиком и криками к Мариинскому прибежала орава мушкетёров во главе с де Тревилем. Гелетей, увидев это, поспешил ретироваться.
- Юноша! Вы показали свою храбрость. Вы – человек чести. Если вам будет угодно – предлагаем нашу дружбу. Или же вы предпочитаете продолжить дуэль?
- Почту за честь дружбу с такими почтенными людьми, как вы. Моя мечта – стать мушкетёром.
Портос подошёл к де Тревилю:
- Мсье! Хочу представить вам юношу…
- Спасибо, Портос, пару часов назад мы уже познакомились с ним. Я вижу, он уже успел проявить себя в бою?
- О, да! – сказал Портос.
- В таком случае, я думаю, мы начнём процедуру зачисления его в полк мушкетёров, - произнёс де Тревиль. С этими словами он повернулся и ушёл в направлении улицы Богомольца.
…Кардинал Ришелье из своего окна наблюдал за развернувшейся дракой. Он вызвал своего секретаря и сказал ему:
- Воон тот закарпатец… Я хочу с ним встретиться. Да, и ещё: наведите справки о нём. Объективку на него мне сегодня к 17.00.
- Будет сделано! – куртуазно поклонился секретарь и попятился к двери.
6.
По старой депутатской привычке мушкетёры после удачного боя пошли на Подол, в трактир «Сан Тори» - праздновать победу. Гостей встречал сам каналья-трактирщик Ринат Ахметов. Его заведение в народе именовали «депутатской столовой» - так часто здесь любили заседать мушкетёры из бело-синего лагеря.
Каналья трактирщик начал носить еду на стол, краем глаза следя за плазменным экраном телевизора, где транслировался матч с участием донецкого «Шахтёра».
- Что пить будете? – осведомился он у мушкетёров?
- Да что угодно. Можно и водочку. Главное правило: не запивай суши кумысом – козлёночком станешь! – сказал Портос, и громко засмеялся. Другие мушкетёры подхватили смех.
- Не понял – произнёс д’Артаньян. – Какой кумыс?
- Да это он так шутит, - объяснил Арамис. – Король наш, принц Оранский, поел суши с кумысом – и того. Видел его лицо?
Короля действительно пару лет назад, в пылу борьбы за корону, кто-то пытался отравить. Он выжил, но лицо его после этого оказалось обезображенным до невозможности. Тайная полиция короля объявила, что король был отравлен во время ужина с неким господином де Сацюком, который якобы подсыпал диоксин то ли в суши, то ли в кумыс, которыми потчевали короля. Правда, злые языки говорили, что странная болезнь короля – ни что иное, как следствие увлечения алхимией и неудачных попыток изготовить некий эликсир жизни для омоложения – на основе стволовых клеток и крови христианских младенцев. Но король и его тайная полиция отвергали эту версию. Король провёл некоторое время на лечении в удалённом штирийском замке Рудольфвиннерхаус, но страшные следы от отравления остались на всю жизнь…
- Да уж… - сказал д’Артаньян. Он решил не есть суши – во избежание несчастных случаев – и заказал себе еду попроще – мраморную телятину.
В трактире царила душевная атмосфера. Слепой музыкант Ян Табачник играл на аккордеоне и приторговывал швейцарскими часами. Второй номер списка Блока Литвина, нестареющая София Ротару пела песни о любви. Все желающие могли наблюдать шоу – бой женщин в грязи. Сегодня – как гласила афиша – который раз на ринг (точнее, в бассейн с политической грязью) выходили Инна Богословская и Ксения Ляпина… Между столиками сновали карманные воры. Особенно овеянным легендами был один из них – высокий, худой седовласый мужчина с аристократическими манерами. Он всегда представлялся как граф Азарофф и ему удавалось основательно чистить карманы завсегдатаев «Сан Тори» путём сложных и не очень схем. Некогда – если верить слухам – ему удалось прикарманить даже государственный бюджет. Но – он всегда был дружен с мушкетёрами и особенно с де Тревилем, ибо в математике отлично знал две функции – умножение собственного капитала и деление с нужными людьми.
Д’Артаньяну явно нравилось место, явно нравились окружавшие его люди… Он рассказал историю своей жизни – в том числе и путешествие из Мукачево в Киев. Не утаил и историю об имевшем место инциденте вблизи Ровно. Также рассказал о разговоре де Рошфора с прекрасной незнакомкой…
- Как выглядела женщина? Невысокая? Светлая? С косой на голове? В платье от Луи Виттон – с красным сердечком на груди?
Получив утвердительные ответы, Атос погрустнел. Его кресло, которое прежде еле-еле въехало в трактир, начало скрипеть – Атос углубился в размышления, мерно раскачиваясь в кресле.
Портос нагнулся к уху д’Артаньяна и поведал:
- Наш дорогой Атос, прежде, чем стать мушкетёром, носил имя граф де ля Хер и был лидером партии социалистов. Он был страстно влюблён в женщину, о которой вы упомянули. Голубой мечтой Атоса было обретение спикерского кресла. И когда миледи Винтер предлагала ему союз, она обещала это кресло. Наш Атос согласился – и был жестоко обманут. Однажды ему донесли, что миледи пообещала это же кресло одному шоколадному магнату. Атос был вне себя от гнева. Он поклялся отомстить ей – и вот он среди нас! Кресло мы ему обеспечили, но вот миледи он потерял навсегда!
- Се ля ви… - сказал д’Артаньян, и в его устах эти слова звучали как изысканное ругательство. – А ещё ко мне подошёл один господин и дал какую-то кассету. Я её ещё не смотрел, но этот господин сказал, что она имеет огромную ценность.
- Господина звали случайно не Николя Мельниченко? Он был в маске?
- Да, именно!
- Дайте мне эту кассету! – неожиданно жёстко сказал Портос. Д’Артаньян повиновался. Портос знаком повелел всем встать и, бросив пачку долларов на стол – расчёт за обед – удалился.
- Я послушаю эту кассету, а потом устроим коллективное прослушивание. Уходим по одному! – с этими словами он шагнул в надвигающиеся сумерки.
7.
Д’Артаньян понял, что ему необходимо искать жильё. В Киеве он был один, и ему нужна была квартира. Или комната. Койко-место, одним словом. Можно было пойти в гостиницу, но это не выход – оставаться в Киеве, очевидно, пришлось бы достаточно долго. Именно поэтому д’Артаньян снова пришёл на Печерск в надежде хоть на одном столбе найти объявление о сдаче жилья. Но – как назло – все столбы были оклеены то политической рекламой, то объявлениями о пропаже собаки («Пропала собака. Овчарка. Рыжая. Сука. Б…! Как я ненавижу эту страну!!!») , то рекламой удлинителя пениса…
Вдруг к нему подошёл маленький седой невзрачный человек и вкрадчивым голосом спросил:
- Юноша! Вы ищете жильё? Я могу вам его предоставить.
- О, большое спасибо! Вы просто читаете мои мысли!
- Просто я видел, как вы дрались сегодня утром. Я стоял в стороне и наблюдал. Вы мне понравились.
- И сколько я буду платить вам?
- Дорого я не возьму. В прошлые времена я брал и по 5 миллионов за место – в проходной части. Но это были прошлые времена. Тогда я, а не Атос, был спикером. Сейчас же мне выделили пост академика и несколько областей в кормление на юге Украины. Хоть я просил север, Житомир… И для братьев своих выбил генеральские звания… Да, кстати, не представился. Буонасье. Владимир Михайлович Буонасье.
- Очень приятно. Д’Артаньян. Нестор Иванович д’Артаньян, - ответствовал наш герой поклоном.
- Я знаю. Я всё знаю… - таинственно прошептал Буонасье. – Кстати, мы пришли. Проходите. Не весть какие апартаменты, но всё лучше, чем оставаться без крыши над головой. Кстати, а у вас есть крыша? Я имею в виду – покровитель?
- Мой покровитель – мсье де Тревиль! – с гордостью произнёс д’Артаньян.
- О, нет, надо поискать более подходящего покровителя. Более серьёзного. Де Тревиля сегодня – завтра не будет. Кроль и кардинал давно требуют посадить его за то, что он слишком часто оказывает сопротивление Гелетею и гвардейцам.
- Но я же видел – все заборы в Киеве исписаны лозунгами: «Де Тревиль спас Украину!», «Де Тревиль – герой!»
- Да сам же и пишет. Есть у него мания такая – ходит по ночам по улицам с баллончиком красок и разрисовывает стены. Его уже и лечить пытались, положили в Павловку (при этом, конечно, объявив, что на самом деле у него инфаркт и его лечат в Ганновере), так он всё равно по ночам вылезал по связанным простыням, спускался на землю, находил баллончики – и продолжал писать. Сейчас ему прописали сульфазин – так немножко вроде попустило.
- Боже! Де Тревиль – сумасшедший??? – искренне возмутился д’Артаньян. Он не мог понять, как образ, воспетый его отцом, мог совпасть с образом реального де Тревиля.
- Ну… 98% людей рождаются с психическими отклонениями. Остальных формирует среда, - философски произнёс Буонасье. – Если бы не господа Атос, Портос и Арамис, то и де Тревиля давно уже не было бы на своём посту. Бастилия по нему плачет. А его виноградники необходимо под корень выкорчевать!
На площади возле дома Владимира Михайловича толпились проститутки. Они живо обсуждали план развития Украины и спорили, какой из них лучше – тот, который предложили в прошлом году партия «Вече», или тот, который в скором времени предложит каналья трактирщик Ахметов. Печерские холмы эти проститутки величали не иначе, как Латинский квартал (хотя точнее его было бы назвать Латиноамериканским – столь коррумпированным он был). Себя эти проститутки причисляли к среднему классу – по уровню доходов, и соотношению возможностей и потребностей. Они целыми днями приставали к мушкетёрам и, кокетничая, заигрывали с ними.
Буонасье попытался тоже поприставать к проституткам. Одну шлёпнул по попке, вторую обнял за талию…
- Ну что, девочки, поддержите старину Буонасье на предстоящих выборах?
На что девочки с громким смехом послали его подальше. У Буонасье действительно была большая проблема – отсутствие денег на завоевание электоральных симпатий среднего класса, - то есть, проституток.
В последнее время Буонасье жил на иждивении у нескольких состоятельных господ – герцога Кировоградского де Шароу, префекта одного из районов Киева Виктора де Пилли-Пишинна и - особенно – на подаяния от «шоколадного короля» мсье де Рошена, ставшего в своё время причиной, по которой миледи Винтер изменила графу де ля Хер.
Жить приходилось вместе со старой женой Натали (это только в фильмах жена Буонасье – красавица, но фильмы – это уже результат чьего-то пиара), сварливой и вздорной женщиной, имеющей экономическое образование и нещадно угнетающей своего мужа-гуманитария. Они были прямой противоположностью друг другу – маленький, серый мсье Буонасье и его супруга – энергичная, деятельная мадам Буонасье, в девичестве Витренко.
Натали в молодости действительно хотела стать великой экономисткой. Судьба свела её с графом де ля Хер – они вместе начали строить социалистическую партию. Однако де ля Хер не смог оценить любви Натали – и тогда она поклялась отомстить графу – во что бы то ни стало! Натали патологически ненавидела Америку и НАТО и была влюблена в Россию, точнее, в российские деньги. Она могла часами выступать на митингах, петь «Интернационал», она могла днями пикетировать объекты.
Всё это никак не мог понять и оценить её муж – настоящий книжный червь, любящий покой и комфорт. Если бы не безденежье, он так и работал бы над научными трудами. Но необходимость зарабатывать, чтобы прокормить семью, заставила его уйти в политику и пресмыкаться то перед королём, то перед кардиналом, а – было дело – даже и перед Портосом.
Мсье Буонасье и его жену объединяло одно: страстная ненависть к Атосу, к графу де ля Хер! Именно у них и остановился д’Артаньян.
Осмотревшись, он понял, что местечко – стратегически неплохое. Да и жена у Буонасье – несмотря на возраст – ещё ничего. Д’Артаньян был ещё в том возрасте, когда нравятся женщины постарше – опытные, зрелые…
Он только хотел немножко вздремнуть, как вдруг зазвенела его мобилка:
- Мсье д’Артаньян? Вас желает видеть Его преосвященство кардинал де Ришелье!
8.
Резиденция Ришелье находилась на улице Банковой. Нестор много слышал об этой улице, украшением и одновременно устрашением которой служил дом с химерами. Именно на этой улице находилась резиденция кардинала. Именно здесь находился тот мозговой центр, который руководил действиями короля Виктора Оранского – слабого и безвольного человека, влюблённого в свою пасеку, в живопись и гончарное дело. Всеми политическими делами занимался его первый министр и руководитель секретариата – кардинал де Балога де Ришелье. Именно к нему и направился д’Артаньян.
- Проходите, юноша! – обратился кардинал к д’Артаньяну.
Кардинал сидел в кресле у камина. Перед ним лежали горы бумаг. На коленях у кардинала лежал белый кролик, грызущий брюссельскую капусту.
- Я о вас всё знаю, молодой человек!, - начал кардинал. – Вот передо мной ваше досье. Увесистый том… Да уж… И о том, как вы бедной девушке – мисс Закарпатье – нос сломали и заодно челюсть. И о том, как в Черкассах по 20 гривен покупали голоса избирателей. И о провокациях, которые вы замышляли против Его Величества Короля. И о крымских ваших приключениях. Да здесь материала столько, что вас можно посадить в Бастилию хоть уже – да так, что вы оттуда не выйдете.
- Ваше преосвященство! Мы с вами земляки, и вы знаете, что такое Закарпатье. Вы знаете наши нравы и обычаи. Кстати, может, перейдём на русинское наречие? Вы же этнический русин, как я слышал?
- Так вот, ваше преосвященство! – продолжал д’Артаньян.- Как закарпатец, я тоже много знаю о своём именитом земляке. Например, о деятельности фирмы «Барва». О махинациях с фальшивой водкой «Распутин». А вот позвольте вам зачитать выдержку из одного интересного документа: «Среди наиболее активных членов команды В.Балоги также называют: Ланьо И.И. по кличке "Осел", Суворин А.В. (ранее судимый по статье 140 УК Украины), кличка "Москаль"; Фирцак О.В. (ранее судимый по статье 206 УК Украины); Баранюк О.О; Адамчук О.И.; Скуба В.И. (ранее судимый по статьям 117, 101, 206 УК Украины); Медвидь С.С. (ранее судимый по статье 215 УК Украины); Козуб И.О. (ранее судимый по статье 143 УК Украины); Васильев В.В. (ранее судимый по статье 101 УК Украины); Орбан В.В. (ранее судимый по статье 117 ч.2 УК Украины); Юрак В.И. (ранее судимый по статье 206 УК Украины). В 2005 году новым советником по вопросам культуры сразу же после своего назначения губернатором Балога назначил известного ужгородского бандита "Васю-ресторана". Он же - Чепа Василий Иванович ("Чепа"), 1970 года рождения, проживает в Ужгороде, по материалам УБОП УМВД по статье 222 ч.1 осужден до двух лет лишения свободы. Балоге и его группе приписываются также незаконная приватизация (Ужгородский коньячный завод, завод «Патент», Береговский совхоз-завод…), рейдерство (Плосковский завод минеральных вод, АПГ «Закарпатский сад»), нелегальная иммиграция, контрабанда…»
- Хватит! – со злостью произнёс кардинал. – Хватит!!! Я надеялся, мы с вами найдём общий язык. Но вы – я вижу – нацелены на конфликт. Что ж… Берегитесь! Могу вам только сказать: если вы будете стоять на моём пути, я сотру вас в порошок!
И кивком головы дал понять, что аудиенция окончена. Д’Артаньян поклонился и вышел из кабинета кардинала. В приёмной он увидел знакомую женщину – блондинку с косой. Она ждала свою очередь, чтобы попасть на приём к кардиналу. Это была миледи Винтер.
9.
Атос, Портос и Арамис стояли на углу Банковой и Институтской, нервно ожидая, когда д’Артаньян закончит аудиенцию у кардинала. Как только д’Артаньян появился, они окружили его и стали расспрашивать о встрече с Его преосвященством.
- Да ничего особенного… Мы просто поиграли в шахматы, - отшучивался д’Артаньян. Но было видно, что ему не до шуток.
- А у меня новости, - сказал Портос. – Кассета, принесённая д’Артаньяном – бесценна. На ней содержится очень важная информация. Могу лишь сказать, что Её величество королева – в большой опасности! И мы обязаны её спасти.
Д’Артаньян оживился:
- Кстати, я снял новую квартиру. Идёмте ко мне, отпразднуем новоселье и заодно прослушаем кассету.
Д’Артаньян достал старенький кассетник «Весна» и вставил кассету, полученную утром от Мельниченко. Звук был отвратительный. Но речь можно было разобрать. Голос человека, похожего на кардинала Ришелье, вёл беседу с человеком, похожим на де Рошфора.
Итак, сама беседа:
«Ришелье: Граф, вы понимаете, что это дело чрезвычайно сложное и от него зависит то, сможем ли мы подставить Анну так, чтобы ЮНЕСКО потребовало от неё и от этих проклятых мушкетёров полного отчёта? Нам необходим международный скандал.
Рошфор: Ваше пгеосвященство! Пектогаль точно находится в Лондоне, у Бэкингема. Анна пегедала эту вещицу гегцогу в знак дгужбы и пгизнательности – дабы гегцог более не помогал нам.
Ришелье: И что? Он уже на их стороне?
Рошфор: Пока нет. Но гегцог – стгастный коллекционег, и пегед скифским золотом не устоит. Повтогяю: нам необходимо, чтобы ЮНЕСКО подняло скандал на весь миг. Пектогаль необходимо выкгасть у Бэкингема, оставив следы пгебывания мушкетёгов. Гегцог подумает, что это коголева гешила отнять у него подагенный подагок. Но мы эту пектогаль уничтожим, гаствогим в цагской водке. И пусть коголева объяснит ЮНЕСКО, где твогение гения человеческого, находящееся под особой защитой мигового сообщества.
Ришелье: Рошфор, вы гений. Кто возьмётся за операцию?
Рошфор: Пгедлагаю, чтобы за дело взялась миледи Винтег. Её пгилёт в Бгитанию ни у кого не вызовет подозгений. Во-пегвых, она вхожа к Бэкингему – об этом столько газ писалось в газетах. Во-втогых, у неё в Лондоне живут дочь и зять. Типа, пгиехала деток навестить.
Ришелье: Вы передали миледи инструкции?
Рошфор: Да, монсеньог!
Ришелье: Попросите её вернуться из Борисполя и заехать вечером ко мне. Я хочу лично проинструктировать миледи и заодно пообщаться с нею о возможных вариантах будущей коалиции в Верховной Раде. Женщины любят ушами – попробую ей навешать немножко лапши. В Лондон полетит завтра.
Рошфор: Слушаюсь, Ваше пгеосвященство!
Ришелье: Кстати, Рошфор! Как ваш язык? Во время нашей последней встречи вы, бедняжка, так поцарапались о мой пирсинг. Болит ещё, солнышко?
Рошфор: Не извольте беспокоиться. До свадьбы заживёт!»
Д’Артаньян сплюнул:
- Фу, какая гадость… «До свадьбы заживёт…». У нас однополые браки не узаконены, насколько я знаю… Но кто такой ЮНЕСКО? Или что такое?
Арамис, который вследствие бурной столичной жизни был ни чуть не шокирован содомскими кокетничаньями Рошфора и кардинала, пропустил мимо ушей возмущения по поводу пирсинга и поддержал приятеля лишь в деле таинственного ЮНЕСКО:
- Вот именно! Что такое ЮНЕСКО? В Полном собрании сочинений В.И.Ленина это слово не встречается!
Благородный интеллектуал Атос Атосович задумчиво произнёс:
- А может, это не ЮНЕСКО, а Ионеско? Эжен Ионеско, французский писатель румынского происхождения, один из основоположников комедии абсурда. Но он же давно умер – лет 50 тому назад. Да и вряд ли кардинал знаком с его творчеством…
- Неет… Это наверное мой пресс-секретарь – Денис Иванеско, - тоном, не терпящим возражений, произнёс Виктор Фёдорович Портос.
- Ну вы даёте! Портос! Почему же королева должна бояться вашего пресс-секретаря? С какой стати? И вообще – кто он такой, чтобы представлять угрозу для власти? – дружно возмутились мушкетёры.
- Кто бы он ни был – этот самый ЮНЕСКО – мы должны спасти честь королевы и будущее коалиции! – воскликнул д’Артаньян.
- Один за всех – все за одного! – отозвались мушкетёры и поспешили покинуть квартиру, чтобы наутро отправиться в путь.
... Господин Буонасье закрылся в туалете, сел на унитаз, проверив, надёжно ли закрыта дверь, и набрал знакомый номер:
- Соедините меня с Его преосвященством… Буонасье моя фамилия… Он знает… Здравия желаю, Ваше преосвященство! Только что я стал свидетелем одного случая…
10.
На следующий день Атос, Портос, Арамис и д’Артаньян отправились в Лондон – чтобы помешать Миледи первой завладеть скифской пекторалью, хранящейся во дворце Бэкингема. Всю ночь д’Артаньян провёл в раздумьях и в составлении планов. Его товарищи кутили и кокетничали друг с другом, как это принято в благородном мушкетёрском обществе. Гомосексуальность здесь вроде бы не была нормой, но и ничего постыдного в проявлениях нежных мужских шалостей мушкетёры не видели. Арамис, выпив больше положенного, слал Атосу воздушные поцелуи, Атос нежно почёсывал Портоса за ухом и трепал за щёчку, Портос распевал куплеты:
Атос, Портос и Арамис
Однажды в баню собрались –
Они туда по четвергам ходили.
Атос взял вазелин,
Портос схватил шампунь,
А Арамис – мочалку де Тревиля…
Сначала это действовало на нервы воспитанному в пуританских традициях Закарпатья д’Артаньяну, однако потом он подумал: «Завтрашний день будет тяжёлым. Кто знает, чем он завершится. Поэтому пусть ребята поиграют. Чем бы дитя не тешилось – лишь бы не забеременело», - вспомнил он старую мудрость.
В голове его постепенно созревал план. Перво-наперво, необходимо прорваться к аэропорту Борисполь. Это будет очень сложно. Потом необходимы визы и билеты на самолёт – ну с этим помогут справиться Портос и Атос Атосович. Дальше – необходимо будет пробраться к Бэкингему. Но ведь его «пасут» несколько мировых разведок! И не факт, что Бэкингем захочет распрощаться с пекторалью… «Будем действовать по обстоятельствам», - решил д’Артаньян…
…На утро господа мушкетёры были разбужены д’Артаньяном и, протирая глаза, сладко зевая и звонко матерясь, стали собираться в дорогу. Великан Портос, чтобы отойти от похмельного синдрома, одним глотком выпил полбутылки виски «Джонни Вокер Блю Лейбл». Арамис спел пару куплетов «Итернационала», мучительно пытаясь вспомнить, кто написал слова, а кто музыку – Пьер Дегейтер и Эжен Потье, или наоборот, или Эжен Дегейтер и Пьер Потье? И кем они приходились друг другу – мужем и женой или Марксом и Энгельсом? Поняв, что он совсем запутался и убедив себя, что «надо меньше пить!», Арамис нетвёрдой походкой вышёл в туалет, откуда некоторое время слышалось бурное мочеиспускание вперемешку со звуками партийного гимна. Атос Атосович отполировал до блеска своё кресло, укутал ноги в плед и, продемонстрировав старую аппаратную выправку (не пьянеть ни при каких условиях, а если пьянеть – то не казать виду), попытался выехать во двор. Было понятно, что в таком состоянии они вряд ли выедут за ворота без посторонней помощи – благо, у каждого из них был свой слуга, и, «усердствуя, в часы вина и драки, и жизнь, и честь они не раз спасали» господам мушкетёрам…
…Извините за каламбур, но слуги заслуживают отдельного рассказа, ибо в жизни наших мушкетёров они играли не последнюю роль, иногда заменяя им всё – и партийное окружение, и семью (в том числе жён), и электорат.
Слуга господина Атоса, Николя Рудьковский, был человеком высокого роста, с дорогими запонками, и только белые носки выдавали в нём человека низкого сословия. На визитках господина Николя красовалась надпись «Министр транспорта», хотя после того, как господин де Козак забрал себе в управление железную дорогу, а другие господа отняли у Николя право распоряжаться самолётами и морскими портами, единственным транспортным средством, на которое распространялось влияние, с позволения сказать, «министра», оставалось кресло спикера Атоса Атосовича. Им Николя и помогал управлять Атосу .
Вообще Николя любил экзотику, был влюблён в Восток, где пытался отыскать Вечную Истину, и время от времени привозил под видом лидеров туркменской оппозиции разнообразных восточных мудрецов, алхимиков и звездочётов. С ними он проводил массу свободного времени, наслаждаясь малопонятной гортанной речью, звуками домры, пением акынов и камланием шаманов. Он мог лежать так часами, пить кумыс, вести разговор о способах превращения нефти в золото и о схемах поставок туркменского газа в обход РосУкрЭнерго – пока Атос Атосович не начинал орать ему: «Эй, Николя! Где ты, шельма, шляешься?» И тогда, не дослушав очередную дивную песню о подвигах великого Гурбангулы Бердымухаммедова и о битве титанов-оппозиционеров со злобным Туркменбаши, Николя стремглав бежал управлять спикерским креслом Атоса.
Правда, Николя не был лишён предпринимательской жилки и неоднократно предлагал д’Артаньяну совместно разрабатывать некие припасённые в Полтавской области нефтяные скважины…
…Слуга господина Портоса, Серж ле Вочкин, которого сам Портос ласково называл Мушкетоном, был профессиональным слугой и прислуживал сперва бывшему королю Леониду ІІ, потом – бывшему спикеру господину Буонасье, а далее перешёл – с наилучшими рекомендациями – к Портосу. Портос безумно доверял Мушкетону, хотя понимал, что тот не против вести собственную игру. Мушкетон был классическим шутом – и в шутовском мастерстве ему не было равных.
Отец Мушкетона был начальником тюрьмы, а потом - при предыдущем короле – вообще получил в управление все тюрьмы государства, что давало возможность безбедно жить, используя труд заключённых и открывая при тюрьмах подпольные ремесленные мастерские. Сам Мушкетон построил в центре столицы большой клиринговый дом и тоже не был чужд предпринимательству. А ещё Мушкетон чудесно знал аппаратную работу и «когда же надо перегнуться – и он сгибался вперегиб».
Постепенно вокруг Мушкетона возник собственный аппарат слуг и помощников. Так часто бывает в феодальном обществе, когда вассалы имеют несоизмеримо больше челяди и средств, чем сюзерены. Но все эти слуги действовали по принципу «сюзерен моего сюзерена – мой сюзерен» - и господин Портос мог положиться на своего Мушкетона. Вот только одного не мог знать Портос, а именно того, как Мушкетон по вечерам бегает в «Сан Тори» и за круглую сумму продаёт секреты хозяина каналье-трактирщику Ринату…
…Слугу Арамиса звали как Первочеловека – Адам. Но это отнюдь был не Адам Кадмон из Торы и Каббалических текстов. О таких, как он, поэт сказал: «О Боже! Если я – подобье Божье, прости, что Ты – подобие моё!». Вряд ли Бог является кругленьким коротышкой, с голосом в диапазоне между фальцетом и дискантом, без шеи и с постоянно бегающими глазками, выдающими отъявленного пройдоху. Уроженец Волыни, Адам был крайне недоверчив и упрям (два качества, отличающие жителей этой области), но всё же, как выразился классик, был похож на волка из украинских народных сказок – столь же хитрый и одновременно наивный.
В принципе, друзья звали его ласково «Саддамом», и этим всё было сказано.
Д’Артаньян пока ещё не обзавёлся слугой – по рангу не было положено. Да и не был он ещё официально зачислен в мушкетёры Её Величества. Поэтому мог надеться только на себя.
…Итак, ранним утром эскорт автомобилей двинулся в сторону аэропорта Борисполь – на поиск славы и чести.
Продолжение следует...