Николай Лысенко: воспитание патриотизма

Наталия Рекуненко, для ИА «Новый мост»

24 июня 1876 года профессор Киевского университета, историк и экономист Богдан Кистяковский записал в дневнике: «Вот текст распоряжения по делам печати: «…Государь император 18/30 минувшего мая высочайше повелеть соизволил: 1. Не допускать ввоза в пределы империи без особого на то разрешения Главного управления по делам печати каких бы то ни было книг и брошюр, издаваемых за границею на малороссийском наречии. 2. Печатание и издание в империи оригинальных произведений и переводов на том же наречии воспретить… 3. Воспретить также различные сценические произведения и чтения на малороссийском наречии, а равно и печатание на таковом же текста к музыкальным нотам». Распоряжение это как будто составлено ad hominem [персонально для человека]. Последний пункт его прямо направлен против деятельности Лысенка, который лет 6-7 как разрабатывает малороссийскую музыку. Теперь его деятельность парализована».

Сам Николай Витальевич на выше упомянутый Емский указ неоднократно сетовал в личных беседах и письмах, но, несмотря на него, работу свою, в действительности, не приостанавливал. Писал «в стол» музыку на стихи Шевченко, продолжал собирать украинские народные песни и, в виду запрещения публиковать их родине, находил возможность делать это за границей (к слову, собирание украинского музыкального фольклора свело Лысенко с Яворницким, о чём можно судить по нескольким сохранившимся письмам композитора к историку).

Горячим патриотом Украины помещицкий сын Николай Лысенко, родившийся 22 марта 1842 года в селе Гриньки Полтавской губернии, сделался одновременно и вопреки, и благодаря своей родне.

«Первое детство Лысенка было обставлено роскошно: разодетый в бархат и кружева он переходил из одних рук в другие и стал баловнем, - написал в биографии композитора его троюродный брат, выдающийся литератор и театральный деятель Украины Михаил Старицкий. – Первое воспитание нашего композитора было поведено на аристократический лад: чистый французский язык, изысканные манеры, танцы и свободное держание себя в гостинной… Из искусств допускалась ещё игра на фортепьяно: во-первых, она составляла бонтонность, а во-вторых, отец и мать Лысенка очень любили музыку».

Начальным образованием детей в семье руководила мать, Ольга Еремеевна. Свою молодость она провела в Петербурге, воспитывалась в Смольном институте, и за шесть лет безвыездного пребывания в этом заведении (которое прежде называлось монастырём) в ней, коренной полтавчанке, развились любовь к французскому языку и русской литературе и полное неприятие украинской культуры. Детям своим Ольга Еремеевна прививала знания французского, при этом запрещая им говорить «по-малоросски». К слову, первые уроки по языку, который сегодня мы называем русским, а сам Лысенко именовал московским, ему преподал Афанасий Фет: некоторое время поэт служил в одном городе со старшим офицером Виталием Романовичем Лысенко; Фет упрекал Ольгу Еремеевну, что та обучает сына только французскому, и взялся выучить Колю великоросской азбуке.

По счастью, среди близких будущего композитора были и те, кто помнили о своём казацком происхождении (считается, что род Лысенко пошёл от Якова Лысенко, участника освободительной войны 1648-1654 годов под предводительством Б. Хмельницкого) и чтили родную культуру. Во-первых, бабушка беседовала с Колей исключительно по-украински и «занимала ум и фантазию ребёнка народными песнями и сказками». Во-вторых, дядя любил «выразительно, с чувством» петь запорожские думы, читал сам и давал племяннику запрещённые стихотворения Шевченко и «Энеиду» Котляревского. Да к тому же по-украински с Колей разговаривал и старший на год Михаил Старицкий, который в 11 лет потерял родителей и воспитывался в семье Лысенко.

Посеянные в детстве и отрочестве семена национального чувства пошли в быстрый рост, когда Николай Лысенко уже был студентом университета св. Владимира в Киеве (окончив Харьковскую гимназию, в 17 лет он поступил в Харьковский университет, на естественный факультет – в память о своём родственнике, профессоре минералогии; через год семья переселилась в Киев – туда же перевёлся и Николай). В конце 1850-х годов в этом ВУЗе звучала преимущественно польская речь: университет был перенесён в Киев из Вильно; польские студенты ежедневно собирались в большом зале и митинговали: за национальное развитие, права своего народа, за свободу Польши от Российской империи, в составе которой она находилась. Во время одного из таких собраний к присутствовавшим на нём украинцам обратился студент-великоросс: «У вас, господа, есть своя славная история; народ ваш кореннее нашего русского, да и не мало его, за 15 миллионов; язык у вас богатый и звучный… Ждёт только литературного развития… Заявите же и вы, господа, что… стоите за свой народ, за свою национальность, за свою старину и за свою речь…».

После того вечера, как писал Старицкий, «Лысенко просто преобразился и начал доказывать, что нам всем не только с народом, но и между собой нужно говорить по-малорусски, чтобы сделать этот язык культурным и своим… Придя домой, Лысенко стал советоваться со мной, какой бы заказать нам костюм… Пока мы только обдумывали покрой верхних «сиряков» и выбирали барашек для шапок, нас позвали на генеральную сходку в университете… Собрание было обставлено таинственно: ночь, большая зала, ряды скамеек, столик, тусклое освещение… Вопросы обсуждались серьёзно, в строгом порядке, чисто по-парламентски; всё заседание велось на родном языке… Решено было единогласно, что малорусский народ составляет особую национальность, богатую всеми данными для культурного развития и участия полным голосом в славянском концерте, что честный, сознательный малоросс должен отдать все душевные силы для поднятия в народе самосознания и развития… Лысенко вышел из этого собрания словно пьяный и с того момента стал самым рьяным украинофилом».

В мае 1865 года Николай защитил диссертацию на тему «О половом размножении нитчатых водорослей» и поступил на службу в Таращанский мировой съезд. Но строить карьеру на административном поприще Лысенко, конечно, не собирался; он планировал скопить денег на осуществление заветной мечты – учёбу в Лейпцигской консерватории (отец помочь ему в этом не мог, поскольку к тому моменту финансовые дела Виталия Романовича расстроились).

С пяти лет Лысенко обучался игре на фортепиано, в девять уже сочинил первую польку. Занятия музыкой он не оставлял ни в гимназии, ни в университете – не по родительскому принуждению, а по собственному желанию брал уроки у лучших преподавателей и делал огромные успехи. «На всех вечерах и раутах Лысенко был приятнейший и дорогой гость: он очаровывал общество своей концертной игрой, охотно сам танцевал и играл для танцев», - вспоминал Старицкий. Но, как бы высоко не оценивало его светское общество, сам Николай чувствовал, что ему не хватает теоретических знаний и технических навыков, поэтому он и стремился в лучшую в Европе консерваторию.

В сентябре 1867 года он был зачислен туда и последующие два с половиной года оттачивал своё исполнительское и композиторское мастерство. Педагоги-немцы после каждого экзамена расхваливали талант украинского студента и рекомендовали ему отправиться в турне по Европе. Лысенко же, получив титул фортепианного виртуоза, вернулся в Киев – чтобы «отдать все душевные силы для поднятия в народе самосознания и развития».

Он «удостоился» скромного места преподавателя в музыкальной школе и массы частных уроков, необходимых для обеспечения семьи. Время отпусков Лысенко использовал для поездок по Украине и Галичине в поисках новых образцов народного творчества.

В июне 1878 года Николай Витальевич участвовал в археологических раскопках на острове Хортица, по дороге на который останавливался в Екатеринославе (нынешнем Днепропетровске). «Люди, з котрими ми бачимося й цілі дні водимося, люблять дуже рідну пісню й рідну музику; слухають радо, - писал Лысенко из нашего города. – Та таки й мої утвори трохи не всі знають і співають…». Переночевав в Лоцманской Каменке, композитор с друзьями на дубах (лодках) в сопровождении лоцманов отправился на Хортицу - по Днепру, через пороги. «Тріщить, стогне дуб, мов живий, хвилі лютують навколо, кидаються, мов скажені, у човен, обливають нас… І весело, і боязко, і якось чудно на душі. Проминув пекло, - і спочуваєш себе немов якимсь і справді лицарем, одважним вояком». Под впечатлением от путешествия Лысенко написал кантату «Б’ють пороги», а позже и оперу «Тарас Бульба».

Чтобы исполнять свои произведения на сцене, он искал голоса по гимназиям и консерваториям – так, в конце концов, организовался хор, с которым композитор ездил по Украине в периоды, когда царское правительство давало послабления «малоросскому» творчеству. Так в конце июня 1902 году Николай Витальевич во второй раз посетил Екатеринослав.

Через десять лет, 6 ноября 1912 года, Николая Лысенко не стало. Десять тысяч человек разных национальностей пришли проститься с композитором, которого Станиславский назвал «солнцем украинской музыки», а музыковеды считают основоположником украинской классической музыки.

В начале 20-х годов в Екатеринославе была образована капелла имени Лысенко, после перерыва этот коллектив возродился в начале 40-х и существовал 3 года. Именем выдающегося композитора и общественного деятеля была названа улица и переулок в отдалённом Ленинском районе Днепропетровска, в Диёвке.

На мой взгляд, Николай Лысенко, занимавшийся всю жизнь популяризацией украинского искусства и культуры в целом, достоен того, чтобы его имя носили центральные улицы любого города. В отличие, скажем, от ворошиловых, урицких, дзержинских иже с ними, которые сделали колоссальный вклад не в развитие Украины, а в её угнетение, физическое и духовное подавление и благодаря которым ныне большая часть жителей Восточной Украины по-прежнему чувствует себя малороссами.